– Что будешь? – спросил Семен Пашу.
– Да кофе давай, – ответил Паша, скинул легкую дубленку рядом с собой на диванчик и присел.
– И мне кофе, – сказал Семен официантке. И добавил, когда понял, что официантка сейчас захочет подробностей: – На ваш выбор. Оба два.
Когда Анна ушла, Павел достал из куртки пачку сигарет, вынул оттуда себе одну, бросил пачку на стол и закурил.
– Как дела в Париже? – улыбнулся Севастьянов Семену.
Кляйн улыбнулся в ответ.
– Ты, Паша, наверное, шел и репетировал эту фразу, – сказал он.
– Ну уж… и репетировал, – хотя по глазам Павлика Семену и стало очевидно, что именно репетировал. – Как долетел?
– Самолетом, – ответил Семен. Он достал сигарету и тоже закурил. – А в Париже, ты спрашивал… Сыровато. Темновато. Еда сильно так себе. Гулять не выпускали. Да и вообще, слухи о том, как хорошо сидеть в европейских тюрьмах сильно преувеличены.
– Ну Кельвин, – сказал Севастьянов. В классе у Кляйна была такая кличка – Кельвин. Потому что Кляйн. Паша подвинул пепельницу в центр стола, чтобы до неё доставали оба. – Ты сам виноват. Или концы прятать надо было лучше. Или жить честно.
Семен посмотрел своему другу в глаза и прищурился.
– Честно жить, Паша, в то время значило только одно – жить плохо, – ответил он. – И чем честнее – тем хуже. Разве умели мы тогда, в самом разбеге, жить плохо?
– Ну это да, – глядя теперь куда-то в сторону, ответил Севастьянов. – Не умели.
Пришла официантка Вероника и принесла кофе в крошечных чашечках.
– Это сейчас все сильно поменялось, – сказал Семен. Он взял свой кофе и стал его помешивать. – Жить честно и жить хорошо – выражения, которые больше не спорят между собой. Хотя чего-то мне мерещится, что всех налогов не платишь ты и сейчас.
– Ладно, Сема, – сказал Паша. – Вряд ли мы налоги мои сейчас собрались обсуждать. Тебе жить-то сейчас есть где?
– Знаешь уже? – спросил Кляйн. – Про квартиру?
– Ну, я кое-что слышал, – сказал Сеов. – Без подробностей. Знаю, что Кочеткову отошла. А почему… Чем-то поганым от этой истории веет, вот я и не вдавался.
Дима Кочетков, с которым Кляйн открывал «Колбасу», тоже был из их лицейского класса.
– Ну… У всех кредиты, займы, обязательства, – ответил на это Кляйн. – Да и Дима не лично же у меня её отжимал. Фактически дело было так, что «контора» отжала у нас бизнес. А квартиру эту ему отдала в качестве компенсации. За его долю здесь.
Семен указательным пальцем легко постучал по дубовому столу.
– Хорошая квартира, стало быть, была, – сказал Севастьянов. – Раз хватило.
– Неплохая, – ответил Семен.
– Ладно, – сказал Павел. – Проехали. В общем, Кельвин, пока на неделю или две я могу пустить тебя пожить на свою дачу.
– Спасибо, – сказал Кляйн.
Семен, конечно, был благодарен Паше, но в то же время понимал – Севастьянов отдает ему сейчас кое-какой долг. В свое время лицеист Кельвин одолжил лицеисту Сеову на развитие бизнеса серьезную сумму. Деньги Павлик, конечно же, давно вернул. Но если бы Семен тогда не рискнул очень немалыми своими деньгами, никакого бизнеса у Севастьянова сейчас бы не было.
– Далеко?
– Семнадцать километров от Москвы, – сказал Севастьянов. – Там бойлер, камин, дрова есть, магазины рядом.
– Располагает, – сказал Кляйн. – Очень выручишь, Павлик.
– Ну, что я еще могу, – сказал Паша и немного подумал. – Могу тысячу долларов. На первое время тебе должно хватить. Достаточно?
– Вполне, – ответил Семен.
