– Нет, – мотнул головой Валик. – Воровать я не п-пойду.
– А клубнику, значит, можно воровать?
– Да чего т-ты доебался со своей клубникой, как п-п-пьяный до радио! Мы совсем мелкие были, и вообще… Кит, ну т-ты ему скажи!
Кит задумчиво ковырял носком сандалии землю. За потным лбом шла напряженная работа мысли. Наконец, он изрек:
– А Любчик точно того… дает?
– Да сто пудов, я тебе зуб даю! – Стрижак сопроводил свою гарантию подсмотренным где-то жестом – цокнул ногтем большого пальца по верхнему резцу.
– Ну тогда…
– Да т-ты че, Некит! А если он реально бандос? И найдут нас п-потом в этом овраге по частям! – возразил Валик.
– Хорош ссать! У него этих бутылок – как на винзаводе. Одну возьмем – никто не заметит. Сам подумай, – горячо затараторил Стрижак, – Он сейчас уехал, а вернется, может, только на выходных. В понедельник нам в школу. Тебя мамка когда забирает?
– В субботу.
– Вот. И у нас в субботу билет на поезд. Кит, ты?
– За мной в пятницу родоки приедут.
– Вот! Он когда вернется – мы уже километров за пятьдесят будем. А даже если он что-то заметит – хер он через год что вспомнит. А вот нам будет что вспомнить. Видал, какие у нее сиськи?
Валик непроизвольно сглотнул – груди Любки до сих пор стояли перед глазами.
– Вот. Прикинь, ты в школу не целкой вернешься, а нормальным пацаном. И ты, Некит.
– А ты, можно подумать, не целка! – ядовито заметил тот.
– Целка-не-целка, какая разница! Это последние дни лета! Хотите в восьмом классе последними девственниками остаться? А тут реальная маза есть. И все, что нужно – тиснуть бутыль у толстосума, который их даже не пьет. Ну?
Валик перевел взгляд со Стрижака на Кита и обратно. В глазах обоих масляно плескались бурлящие в растущем организме гормоны. У толстяка лицо даже пятнами пошло от таких перспектив. Стрижак, тоже возбужденный, нетерпеливо дергал коленом. Да и сам Валик, честно признаться, не мог изгнать из головы мысли о том, куда ведет Любкина «блядская дорожка». Переборов гаденькое сосущее ощущение под диафрагмой, он совсем по-взрослому сплюнул под ноги и подытожил:
– Хер с вами. В-в-выставим Мысина.
– Вот это по-нашему! – одобрительно крякнул Стрижак и хлопнул тощего Валика по плечу, отчего тот покачнулся, подобно молодому деревцу под напором ветра. Сосущее ощущение под ребрами только усилилось.
***
Водохранилище, несмотря на жару, оказалось почти ледяным, и ноги быстро теряли чувствительность, отчего навернуться на скользком иле было легче легкого. Противная, творожистая масса обнимала ноги по самые щиколотки, а на края шорт липла ряска – водохранилище к концу августа зацвело до болотной зелени. Брезгливо приподнимая руки с сандалиями повыше, Валик осторожно ступал след в след за Стрижаком. В голове одна за другой проплывали картинки – как голую пятку прокалывает насквозь ржавый гвоздь или разрезает стопу разбитая бутылка. В глубине души он даже надеялся, что сейчас напорется на какую-нибудь железяку, раскроит себе ногу, и их план ограбления сорвется, но, как назло, попадались лишь коряги и водоросли. С тающей надеждой получить гвоздь в ногу или на худой конец поскользнуться и нахлебаться зеленой водицы с комариными личинками, Валик спросил:
– А здесь п-пиявки не водятся?
– Не. Здесь машин много, грязно слишком. – отозвался Кит.
–Ты че, эксперт по пиявкам?
– Так дядька с теткой все сокрушались, мол, водохранилище замусорено, и ни одной пиявочки завалящей не сыщешь. Они у меня это, по ги-ру-дотерапии угорают, – случайно услышанное слово Кит произнес по слогам.
