От одного ее вида у Валика засосало под ложечкой так, что к горлу подступило. Если до этого момента вся затея с выставлением Мысинской хаты казалась ему баловством – в худшем случае на год лишат компа, может, возьмут на учет в детской комнате милиции – то теперь ситуация повернула в по-настоящему опасное русло, то самое, в котором водятся громадины, когда-то, возможно, обитавшие в аквариуме Мысинского кабинета.
– П-пацаны, может ну его?
– В смысле? Ты че, здесь же наверняка самый смак! – обрадованно воскликнул Стрижак, отходя от шока. – Вот он где нормальное пойло прячет, а это так – мишура…
– Андрюх, мне кажется, н-не алкоголь он там прячет. Пойдем отсюда, а?
– Я слышал, в богатых домах так маскируют «комнаты страха», – блеснул познаниями Кит.
– Это че? Аттракцион типа? Как в луна-парке?
– Да не. Типа запираться на случай, если бандиты влезут. Я фильм смотрел.
– Так он же сам бандит. Бомбоубежище, небось, – пожал плечами Стрижак и первый вошел в темный, отделанный кирпичом коридор. Валик же в глубине души догадывался, что никакое это не бомбоубежище и, тем более, не схрон элитного алкоголя. Куда вероятнее, что у Мысина давным-давно закончилось место в шкафу для скелетов, и тот оборудовал себе специальное помещение. И совершенно точно не планировал никого приглашать в гости.
Никакого элитного алкоголя за потайной дверцей, конечно же, не оказалось. Скучный кирпичный предбанник метр на метр, а за ним – еще одна, нарочито непритязательная, обитая жестяным листом дверь с массивной задвижкой, к которой уже тянул свои загребущие руки Стрижак.
– Стой! – зашипел Валик. – А если т-там с-с-сигнализация?
– Да ну, если б у него сигналка стояла, то уже орало бы давно. Их же на окна и двери ставят, мне брат рассказывал, – неуверенно пробормотал Стрижак, но все же не спешил дергать задвижку. Было видно, что и он тоже понимает – если там, за дверью, окажется не бомбоубежище и не тайный склад дорогих деликатесов, то, скорее всего, это открытие окажется для них роковым. Но адреналин и кортизол не имели никаких шансов против бушующего в растущих организмах тестостерона.
– Не тяни, – вполголоса пробормотал Кит, не то имея в виду, чтобы Стрижак не затягивал, не то прося его не тянуть на себя эту неуместно-утилитарную, никак не вписывающуюся в интерьер «особняка» дверь. Стрижак истолковал по-своему.
Задвижка с лязгом отъехала в сторону. Раздался скрип и…
– Твою мать! – одними губами выдохнул Стрижак.
– Теперь нам точно пиздец! – согласился Валик, даже не споткнувшись на обычно неприступной букве «п». Кит же ничего не сказал, лишь выпустил со свистом воздух из легких и, кажется, не спешил вдыхать.
Никакого освещения в открывшемся их взору помещении не было, но для бетонной коробки два на два было вполне достаточно люминесцентной лампы за спиной, в чьем синем свете они разглядели ее. На полу на четвереньках сидела девчонка – их возраста, может, на пару лет старше. Явно крашеные черные волосы с единственной фиолетовой прядкой слиплись колтунами, рваная футболка задралась почти до плеч, обнажая прикрытую сползшими трусами бледную задницу. На вошедших она никак не отреагировала, лишь недовольно зазвенела эмалированным тазиком по полу, как кошка, требующая корма. От шеи к стене шла железная цепь.
– А вот теперь нам реально лучше валить, – тихонько пробормотал Стрижак и медленно попятился назад.
