Путь из Бримура сперва лежал по пологим, обдуваемым ветром холмам. Заросли сухой травы шуршали под копытами, а небо над головой было ясным, хотя над далёкими вершинами уже нависали полосы облаков, предвещая перемену погоды. Мы с Лоринтаром двигались без спешки: лошади бодро шагали, а мы то и дело переговаривались короткими фразами, не стремясь нарушать тишину окружающей нас природы. Позади осталась каменная тяжесть Бримура. Затем дорога изменилась. Холмы уступили место скалистому плато с крутыми уступами и рваными тропами, по которым ветер свистел как охотничий рог. Местность становилась более суровой, дикость её нашёптывала о грозящей впереди опасности.
Мы устроили привал у небольшого ручья, где вода с плеском сбегала по каменистому руслу. Рядом раскинулся чахлый лесок. Мы поели, почти не разговаривая. Ночь выдалась прохладной, но спокойной, без лая волков или шороха чужих шагов.
Утро встретило нас прохладным ветром и тусклым светом, пробивающимся сквозь облака. Мы продолжили путь и вскоре добрались до ущелья. Не такое уж длинное, сотни две шагов, может чуть больше, но стены его были крутыми, а проход узким. Скалы возвышались по обе стороны, отбрасывая тень и заставляя голос ветра звучать вдвойне глухо. По началу всё шло спокойно, и я даже подумал, что пройдём его без приключений. Но внезапно Лоринтар натянул поводья и кивнул вниз. Следы. Человеческие. Много. Примерно дюжина, не меньше. Свежие.
Мы молча обменялись взглядами и направили лошадей по следу, который вёл чуть в сторону от основного пути. Туда, где ущелье слегка расширялось. Я ещё не успел подумать, что это может быть, как в нос ударил запах. Горелая плоть, кровь и пепел. Мы выехали прямо на место побоища.
Картина была жуткой. Тела изувеченные, обугленные, сжаренные как после удара молнии или вспышки адского огня. Некоторые лежали скрюченными, с вывернутыми конечностями. Броня местами расплавлена, как в горне. Не было ни одного пронзенного клинком. Всё указывало на одно: это не битва мечей. Это была резня магии. Я без слов соскочил с седла и пошёл между телами, стараясь не наступать на ратёкшуюся кровь. Лоринтар остался в седле, осматривая склоны и держа руку на рукояти клинка.
Я наклонился над телом, которое, судя по кольчуге и гербу на плаще, было капитаном стражи. Его лицо застыло в немом крике, но глаза… их не было. Выжжены? Я коснулся ладонью земли. Здесь бушевала энергия, та, что жжёт воздух и не оставляет следов стали. Я прошёл дальше, мимо тела, расплющенного об валун, мимо двух солдат, вспыхнувших изнутри, и тут… тишина сорвалась.
Шорох. Движение. Слева.
Я мгновенно вытащил меч из ножен, и, пригнувшись, подал Лоринтару знак. Впереди кто-то есть. Он молча кивнул, слез с лошади и начал осторожно двигаться боком, чтобы прикрывать мне тыл. Я крался, ступая по камням осторожно, как по льду. Шорох повторился, но ближе. Я обогнул валун, и заметил, как кто-то прятался за камнем. Это человек. в доспехах, заляпанных кровью и пеплом. Солдат. Один из стражи.
Он трясся. То ли от страха, то ли от боли. Я не стал приближаться сразу, и просто сказал достаточно громко, чтобы он услышал:
– Мы свои! Спокойно!
Сначала тишина. Потом слабый хрип. И только тогда я понял, насколько сильно он ранен…
Я зашёл за валун и сразу понял, что шум исходил не от опасности, а от агонии. Тело лежало, прижавшись к камню. Судя по телосложению, юноша, пытался спрятаться от кошмара, который случился с его отрядом. На первый взгляд он казался уже мёртвым. Так неподвижно лежал, словно кукла, брошенная ребёнком. Но потом увидел, как грудная клетка подрагивала в коротких, прерывистых вдохах. Он ещё дышал. Я подошёл ближе и опустился на колено рядом. Юноша был совсем мальчишкой, едва ли старше восемнадцати, с тонким лицом и коротко остриженными волосами. Его доспех был вздут и расплавлен на правом боку, кожа под ним обуглилась, будто бы пламя вошло внутрь и выжгло его изнутри. Живот почти весь разворочен, чья-то неведомая сила порвала плоть изнутри наружу. Кровь сгустилась под ним в чёрную лужу, уже холодную.
