Ибо пройдите по островам Киттимским и посмотрите, и пошлите в Кэйдар и внимательно присмотритесь, и увидьте, бывало ли где подобное?
Переменил ли какой народ элохим своих? А ведь они – не элохим. А Мой народ переменил славу свою на тщету.
Дивитесь этому, небеса, и содрогнитесь, и ужаснитесь, так сказал Йегова”.
– Эммануил, – разнёсся по округе негромкий голос, будто бы ветер принёс эти звуки из дальних краёв. Человек остановился, перестав читать молитву. Постояв некоторое время, прислушиваясь, он вновь тронулся в путь, зашептав:
– ”Взгляни, ответь мне, Йегова Элохим мой, освети глаза мои, чтобы не уснул я сном смерти.
Чтобы не сказал враг мой: пересилил я его! Неприятели мои ликовать будут, когда пошатнусь я.
А я на милость Твою полагаюсь, возрадуется сердце моё спасению Твоему. Воспою я Йегове, ибо Он сделал мне благо”.
– Эммануил! – уже громче и настойчивей разнеслось над пустыней.
Человек остановился.
– Я был наречён другим именем.
– Вот как? – в голосе пустыни появились нотки иронии и сарказма.
“И сказал Ахаз: не буду я просить и не буду испытывать Йегову.
И сказал пророк: слушайте же, люди дома Давида, мало вам досаждать людям, что вы хотите досадить и Элохим моему?
За то Йегова Сам даст вам знамение: вот, Дева во чреве приимет и родит сына, и наречёт имя ему Имману Эйл.
Маслом и мёдом будет он питаться, доколе не сумеет ненавидеть злое и избирать доброе”.
Разве не так было сказано? И звучит то как! Эммануил – с нами Бог!
– ”И даст увидеть себя слава Господа, и узрит всякая плоть, несущего спасение Божее. Ибо Господь возвестил это”.
Нет. Не отошли от предания сего ни мать моя Марьям, ни Йосеф. Ибо по слову вестника Элохим, Гавриила, речено имя мне.
– Ну что же, как скажешь, Йешуа – Спасение Йегова.
– ”Низвергнуто в преисподнюю великолепие твоё, звучание арф твоих. Под тобою стелется червь, и черви покрывают тебя.
Как пал ты с неба, утренняя звезда, сын зари. Низвержен на землю, вершитель судеб народов!
И сказал ты в сердце своём: «взойду я на небо, выше звёзд Элохим вознесу я престол мой и буду сидеть на горе собрания, на краю севера.
Взойду я на высоты облачные, уподоблюсь Всевышнему».
Но ты низвергнут будешь в преисподнюю, к краям ада”.
Я знаю тебя, – не оборачиваясь, смиренно сказал иудей. – Хейлель.
Пустынный голос заливисто рассмеялся. Порывистый ветер с силой толкнул в грудь человека, отчего тот покачнулся, опираясь на свой посох, прикрывая рукой глаза от летящего мелкого песка. Однако порыв ветра стих также резко, как и возник.
Впереди иудея, взметая клубы пыли вверх, закрутился небольшой, но довольно плотный смерч. Вдруг безоблачное небо осветила яркая вспышка. Сверкнула молния, пронзая сверху донизу воздушный столб. Раздался оглушительный, сотрясающий саму землю, раскат грома. Теряя свою силу, смерч распался. Пыль разлетелась в разные стороны, а в его центре, на несколько локтей вверх, застыл контур огромного змея, сотканного из клоков тьмы различной плотности, которая постоянно перемещалась, не зная покоя. Затем проступили глаза змеи. Немигающие, надменные, жестокие. Взгляд, пронзающий душу до самого основания. Заставляющий пасть ниц, накрывая голову руками, от охватывающего животного страха.
Затем тьма сгустилась, потеряв свои очертания. Только глаза змеи оставались неизменными. От неё шли ритмичные потоки ветра. Вначале стали различаться шесть крыльев. Два переливающихся иссиня-черных, два белёсых и два полупрозрачных. Постепенно тьма стала концентрироваться, сгущаться, уплотняться. В центре стал проступать контур тела человека. Стало видно лицо. Лицо очень красивого юноши, но испорченное налётом надменности. По мере проявления тела, белёсые и полупрозрачные крылья медленно исчезая, таяли в воздухе. Лишь чёрное оперение оставалось таким же мощным, каким и было прежде. Наконец человек полностью обрёл свою форму, коснувшись ногами земли. Чёрные крылья последний раз мощно взмахнули, подняв при этом вихрь пыли и песка, который обдал иудея, расправились во всю свою ширину, и медленно сложившись за спиной, пропали из вида.
