– Серьёзность – это когда вы доверяете алгоритму, а не куску шёлка на шее, – ухмыльнулся он, словно прочитав мысли Марка. – Кстати, ваш винный фонд, Марк, только что потерял два процента. Хотите спасти своё бургундское – продавайте.
Марк побледнел, хватаясь за трость. Томас достал телефон, пряча усмешку.
– Пол, ваш фонд показал восемьдесят пять процентов доходности, – произнёс Марк, оглядывая голые стены. – Но ваши методы… это же чистой воды казино, а не финансы.
Пол рассмеялся, запуская голограмму с данными.
– Гарантии? Вы пришли не на банкет, а в лабораторию, – сказал он, указывая на мерцающие графики. – Вот ваши страховки – двенадцать миллионов транзакций в секунду. Ваш страх и жадность – наш алгоритм уже купил их… пока вы завязывали галстук.
– Мы слышали, ваш ИИ сливал наши акции, чтобы купить бразильский крипто-мусор, – возмутился Томас. – Это не инвестиции, а саботаж!
Пол встал, прищурив глаза. На экранах заплясали изображения угольных карьеров и нефтяных вышек.
– Саботаж? – спросил он. – Ваши портфели двадцать лет пожирали это. Я просто заменил лопаты на нейросети.
Марк перебирал чётки с Лазурного берега.
– Бог не простит игры с судьбами, – произнёс он. – Ваши алгоритмы… они же могут ошибиться?
Пол включил запись, где голос Януса на ломаном французском предсказывал обвал швейцарского франка.
– Ошибка – это когда вы платите два процента комиссии за надёжность, – сказал он, поворачиваясь к Марку. – Вчера Янус обвалил ваш любимый фонд шампанского на десять процентов, чтобы мы купили акции австралийских дронов. Вы получили двадцать процентов прибыли за пять часов. Грешно? Тогда кайтесь в церкви прибыли!
– Нам нужен контроль, – настаивал Томас, сжимая договор. – Хотя бы право вето на сделки!
Пол подошёл к окну.
– Контроль? – спросил он, доставая чип «красный выключатель», обёрнутый в этикетку от шато марго. – Нажмите, и ваш капитал превратится в пыль. Или пейте вино, пока мы делаем историю.
В комнате повисла тишина.
Томас медленно подписал договор. Его лицо напоминало выражение шахматиста, проигравшего компьютеру.
– Дьявол носит Прада, – пробормотал он, – а гении носят кроссовки. Я в деле.
Марк, бледный как полотно, уронил трость.
– Пол, передайте мне бумаги, я тоже! – произнёс он, словно подписывая свой финансовый приговор.
В этот момент будущее их капиталов растворилось в воздухе, как утренний туман над Ла-Маншем, уступая место новой эре финансовых возможностей, где правила писались заново, а старые догмы превращались в пыль под ногами нового поколения финансовых гениев.
Глава 3. Голубая кровь спекулянта
Амстердам, тысяча шестьсот тридцать шестой год. Воздух на бирже был густ от запаха морской соли, табака и алчности. Торговцы, чьи пальцы пожелтели от бесконечных счетов гульденов, орали названия сортов как заклинания: «Адмирал ван Эйк! Вице-король! Семпер Август!» Луковицы тюльпанов стоили дороже домов, а договоры подписывались дрожащими руками – ведь никто не видел самих цветов. Только обещания. Только азарт.
Среди этой безумной пляски теней выделялся один человек – Корнелиус ван дер Поль, прадед Пола. Он не кричал и не жестикулировал, а стоял в углу, завернувшись в плащ из брабантского сукна, и наблюдал. Его прозвали «Тюльпановым Призраком»: он покупал контракты на редкие сорта перед слухами о неурожае и продавал их за мгновение до того, как рынок осознавал, что «Семпер Август» с его кровавыми прожилками – всего лишь луковица. Не больше.
