Пол задумался:
– Но как это проверить? Вот сейчас все говорят про мета вселенные и машинное обучение. Это же будущее!
Дед взял шахматную фигуру – ферзя, символ власти и мудрости.
– Будущее? Возможно. Но когда цены на будущее растут быстрее, чем технология развивается, это пузырь. Помнишь, как в прошлом году все покупали НФТ с картинками обезьян? Теперь их продают за гроши. Эйфория – это когда рациональность заменяют мемы.
Пол наклонился к деду:
– И что же делать? Сидеть и смотреть, как другие богатеют?
Дед встал, подошёл к окну, за которым бушевала осенняя непогода.
– Нет. Надо слушать тишину. Когда все кричат «Покупай!», ищи того, кто шепчет «Продавай».
Он повернулся к внуку:
– Вот тебе мой совет! Следи за объёмами! Если рынок растёт, но объёмы падают, это фейерверк перед темнотой. Читай не заголовки, а отчёты компаний. Нет прибыли? Беги. Когда таксист начнёт хвастаться портфелем – продавай всё. Даже свои носки. Да-да! Свои носки!
Пол рассмеялся:
– Но ты же сам когда-то рисковал!
Дед подмигнул:
– Рисковать можно, но только если ты первым услышал музыку и первым покинул танцпол. Эйфория – это лучший момент для этого. Запомни: настоящие деньги делают не те, кто танцует, а те, кто продаёт напитки уставшим.
Пол с дедом вышли в сад, где старая яблоня склонила ветви над скамейкой, усыпанной жёлтыми листьями. Пол щёлкал в телефоне, пока дед, в потёртом кардигане, аккуратно подвязывал куст роз. В воздухе пахло дымком из трубы и спелыми яблоками.
– Дед, – голос Пола прозвучал рассеянно, пальцы продолжали листать ленту, – зачем ты каждый день ковыряешься в грядках? Купил бы робота садовника.
Старик усмехнулся, вытирая лоб клетчатым платком. Его руки, покрытые землёй и шрамами от шипов, указали на розу с единственным бутоном.
– Робот не объяснит, почему эта красавица зацветёт только в сентябре. А всё потому, что я обрезал её весной.
Пол наконец оторвался от экрана, вперив взгляд в растение.
– То есть ты… специально лишил её цветов?
Дед опустился на скамью, доставая из кармана два яблока. Одно – с червоточиной, другое – глянцевое, будто покрытое воском.
– Выбирай.
Мальчик поморщился, тыкая в подпорченный плод.
– Оно же уже испорчено.
Нож старца скользнул по кожице, обнажив сочную мякоть. Червяк, свернувшийся у сердцевины, упал на землю.
– Ошибся. Гниль не всегда внутри. – Он разрезал второе яблоко, и коричневая паутина разошлась от сердцевины.
– Самоконтроль это умение резать не то, что выглядит плохим, а то, что гниёт втайне.
Пол взял нож, вертя его в пальцах. Лезвие блеснуло в луче заката.
– Значит, если я хочу играть в футбол вместо уроков, нужно резать игру?
Дед подбросил шишку воробьям, наблюдая, как стайка слетается к добыче.
– Резать нужно не желания, а импульсы. – Он достал из кармана карманные часы на цепочке, потёр стекло о рукав. – Мой отец торговал тюльпанами. Когда все скупали луковицы за бешеные деньги, он ровно в полдень запирал лавку и шёл кормить уток. Знаешь зачем?
– Чтобы не свихнуться от жадности?
– Чтобы проверить, кто хозяин: он или его кошелёк? – Стрелки часов показывали двенадцать. – Самодисциплина не сама цель. Это мост между «хочу» и «надо». – Он кивнул на муравья, тащившего крошку хлеба по трещине в плитке. – Видишь? Он несёт груз тяжелее себя. Не потому что должен. Потому что выбрал.
Пол вздохнул, разглядывая свой телефон. На экране замерцало уведомление о новой игре.
