Бар «Сломанный компас» - страница 10

Но она снова улыбается и тянется ко мне.

– Можно я позову тебя как-нибудь по-смешному? Лея – скучно.

– А ты что предлагаешь?

– Лимонка.

– Почему?

– Маленькая, вроде милая, но взрывается. Особенно на папу.

Пиздец. Походу, это любовь.

***

Дом. Тишина.

Я снимаю кеды, швыряю сумку на стул и падаю на диван, глядя в потолок.

Я жива.

После дня с кучей заказов, недосыпом, ребёнком-торнадо, Кэсс и её перманентным сарказмом, Майло с его «антиразговорами» и Романом, который смотрит, как будто я – вопрос, на который он не хочет знать ответ…

Я жива. И даже, чёрт возьми, улыбаюсь.

На кухне скрипит пол. Дом старый, но уютный.

Не тот уют, что в глянцевом каталоге, а такой, где стены дышат воспоминаниями, где письма лежат в ящиках, и где сквозняки приносят запах лаванды и старого дерева.

Здесь была бабушка.

И она, кажется, знала, что я приеду.

Может, даже верила, что я останусь.

Смотрю на кружку с чаем. Мятный. Я не люблю мяту. Но она тут – как будто от неё.

Надо бы вымыть пол. Или починить дверь на веранду. Или…

Или просто посидеть в тишине.

Телефон гаснет в руке. На экране – ни одного сообщения от матери. Ни «как доехала», ни «живой ли твой план Б».

О, как удивительно. Моя мать снова в роли главной фанатки – только не моей.

Слышу стук дождя по стеклу. И думаю…

А если не уезжать?

Не из города. Не из этого странного, шумного, пахнущего алкоголем бара.

А из себя той, которая всегда жила в бегах. Которая ничего не заканчивала. Которая не верила, что может остаться.

А если, сука, остаться?

И позволить себе быть. Работать. Дружить. Смотреть в глаза дочке угрюмого бармена, у которой язык острее ножа, и которая впервые за долгое время сделала меня мягче.

И может, просто может – дать шанс тому взгляду, в котором столько войны, будто Роман до сих пор в окопе.

А вдруг… это не бой? А начало мира?

Я закрываю глаза.

Улыбка сама появляется. Тихая. Почти неощутимая.

Но она есть.

^>Лея

Утро было странно… тёплым.

Не потому что солнце – оно, как назло, лупило прямо в лицо сквозь щели в занавеске, – а потому что я проснулась без привычного ощущения, будто на мне висит тонна говна и чужих ожиданий.

Что-то было… легко. Тихо.

Я не привыкла к тишине, кстати. Обычно она пугала.

Но сегодня – нет. Сегодня она звучала, как передышка.

Я сбросила одеяло, натянула старую футболку и вышла на кухню.

Дом пах сыростью, временем и… пирогом?

Я дернулась к духовке – пусто. В голове сразу параноидальное:

Чёрт, я лунатик? Уже пеку во сне?

Оказалось, нет. Просто кто-то – с вкрадчивой жуткой вежливостью – сунул на подоконник накрытую фольгой тарелку с запиской:

«На случай, если ты не умеешь завтракать. Г. :)»

Я усмехнулась.

– Ну охуеть. Я в городе, где даже жратва здоровается.

Села на табуретку, уставившись на яблочный пирог, как будто он мне сейчас даст ответы на все вопросы жизни.

Ты реально остаёшься здесь, Лея?

Раньше я бы уже сидела в автобусе. Убегала от «слишком спокойно», «слишком близко», «слишком по-настоящему».

А сейчас…

Я кусаю пирог. Он – с корицей. Бабушка так делала. Наверное.

И впервые за долгое время не хочется никуда.

– Доброе утро, зайчонок! – Грета ввалилась в дом, как ураган на каблуках, с очередным пирогом и двумя термосами – один, очевидно, для меня.

– Как ты везде успеваешь? – буркнула я, принимая посылки, как будто она Дед Мороз, а я на 15 лет моложе и ещё верю в магию.

– Это Хейвенридж, детка, у нас на всё расписание. Ты просто ещё не знаешь. Ну, сейчас просвещу.