Бар «Сломанный компас» - страница 4

А “чёрт, мне будет больно”.

Когда мы дошли до конца улицы, Грета притормозила у аптеки.

– Она хотела, чтобы именно ты сюда вернулась, – произнесла она вдруг, глядя куда-то в сторону.

Я нахмурилась.

– Кто? Бабушка?

– А кто ж ещё? – хмыкнула она, будто это было само собой разумеющимся.

– Она всегда говорила: “Эта девчонка – не такая, как её мать. У неё есть стержень. Даже если пока сама об этом не знает.”

Я отвела взгляд. Горло вдруг стало сухим.

– Она не особо участвовала в моей жизни.

– Участвовала больше, чем ты думаешь, – сказала Грета почти шёпотом. – Просто по-своему.

Она сунула мне в руку маленький пакетик с пирожками.

– Ешь. Тебе ещё знакомиться с соседями, а делать это голодной – преступление.

Мы остановились у лавочки напротив магазина, и Грета сунула мне в руки бумажный пакет с чем-то тёплым внутри. Пахло корицей и карамелью.

– У тебя те же глаза, что у неё, – сказала она вдруг.

Я подняла взгляд.

– У кого?

– У бабки твоей. Только боль в них другая, – она смотрела на меня прямо, без жалости.

– У Маргарет глаза были будто штурмовой режим включён – не приближайся, или сгоришь. А у тебя… будто ты и сама не против сгореть, если это хоть на секунду согреет кого-то рядом.

Я сглотнула.

– Спасибо, наверное?

– Это не комплимент, детка. Это предупреждение.

Грета резко встала, хлопнула по пакету.

– Ешь. И пойдём. Покажу тебе, где в этом городе делают кофе, от которого у тебя не только глаза откроются, но и душа попросит терапевта.

^>Лея

Я проснулась от собственного бубнежа. Сон растаял, как сахар в кофе – быстро и ни хрена не сладко.

Пахло пылью, деревом и лёгкой безысходностью. Точнее – новой жизнью.

Я завернулась в плед, как в доспехи, сползла на кухню и уставилась на абсолютно пустой холодильник. Он даже не гудел – просто молча осуждал.

– Хорошо, Лея. План такой: кофе, еда, не сойти с ума.

Я натянула кроссовки, которые видели слишком много городов, и вышла на улицу. По дороге до магазинчика – тот самый, про который Грета вчера махнула рукой и сказала: “там всё от соли до сплетен, бери аккуратно” – я едва не споткнулась об выцветшую куклу.

Плюшевая, с оторванной пуговицей-глазом.

– Ну и кому ты нужна, милая? – пробормотала я, поднимая её с асфальта.

– Это моя!

Передо мной стояла девочка лет пяти. Лохматая, с вечно сползающей повязкой на голове и щёчками, как у персика.

Смотрела исподлобья, как будто могла прописать по ноге, если трону не так.

– Окей, капитан, держи свою куклу, – я протянула её с лёгкой улыбкой. – Надеюсь, она не нападает по ночам.

Она хихикнула.

– Её зовут Кира. Она добрая. Только если злить – тогда… может укусить.

– Отлично, у нас с ней много общего.

И в этот момент над девочкой навис чей-то голос.

– Я же сказал – не убегай далеко.

Я подняла глаза.

Он.

Тот самый. Мужик из переулка. Ледяной взгляд, упрямая челюсть, рубашка нараспашку, как будто ему похрен на прогноз погоды и человеческие законы.

Мы встретились глазами.

И я клянусь – секунду назад он меня узнал. А потом… будто выключил это чувство.

– Пап, она нашла Киру! – девочка ткнула в меня пальцем, абсолютно довольная.

Пап.

Я – в ступоре.

Окей, он ещё и отец. Мужик из переулка, от которого веяло напряжением, как от оголённого провода, – и у него ребёнок.

Потрясающе. Просто зашибись.

Он кивнул коротко, взял девочку за руку и бросил через плечо:

– Спасибо.

Без эмоций. Как будто я дала сдачу, а не спасла мир.