«Дорогая моя Маргарет, - прочитала я, когда немного продышалась и прошмыгалась носом, - ты получишь это письмо, когда меня уже не будет на свете. Прости, моя девочка, так получилось, и это – воля небес.
Моя рана не даёт мне шансов на спасение, но даёт время, чтобы я мог проститься с тобой хотя бы в письме.
Во-первых, помни, что я всегда любил тебя, и моя последняя мысль будет только о тебе. Мне горько и больно, что я оставляю тебя одну в этом мире, но на всё воля небес, дорогая Маргарет. Небеса дарят и небеса забирают, и мы не в силах этому помешать.
Во-вторых, помни, что по королевскому статуту ты имеешь право на денежную компенсацию из-за утраты кормильца на государственной службе. Тебе надо подать заявление в королевский департамент в столице и получить двести золотых за мою смерть…».
Тут я поплакала ещё, а потом дочитала письмо до конца:
«Не тяни с получением компенсации, потому что чем дольше пройдет времени, тем больше возникнет препон.
В-третьих, письмо тебе привезёт мой боевой товарищ – сэр Морис Мюфла. Это человек благородный, честный и отважный. Я попросил его позаботиться о тебе, и если он придётся тебе по сердцу, буду рад вашей свадьбе. Прости, прощай, твой любящий отец».
Окончание письма слёз не вызвало. Наоборот, плакать мне сразу расхотелось. Я угрюмо сложила письмо вчетверо и спрятала в тайничок под ножку кровати, поклявшись, что никто никогда его не увидит.
Свадьба с благородным и отважным сэром Мюфла!..
Был ли отец в здравом уме, когда это писал?
Нет, всё-таки, наверное, был. Потому что смерть смертью, а не забыл напомнить мне о королевской компенсации. Уж папа-то знал, что денег у меня вечно не хватало.
Только как поехать в столицу, где там остановиться, как найти этот самый королевский департамент?..
За всю свою жизнь я нигде не была дальше Сегюра.
Но двести золотых – это не брошенная медная монетка. Особенно теперь, когда золото так кстати.
В дверь постучали, и я крикнула «войдите», ожидая увидеть кормилицу, но вместо этого на пороге возник тот самый сэр Мюфла, которого мой папочка с готовностью предложил мне в женихи.
Несколько мгновений мы оба молчали, а потом рыцарь переступил порог и преспокойно пошёл ко мне. Спасибо, что хоть догадался отцепить свою варварскую саблю и пришёл не с оружием наголо.
- Вас никто не приглашал в мою спальню, - сказала я как можно холоднее, хотя понимала, что выгляжу просто жалко – пытаюсь храбриться, а у самой опухли от слёз глаза и покраснел нос.
- Вы сказали «войдите», - напомнил Мюфла и поставил на стол шкатулку. – Вот, вы забыли взять. Я подождал, пока дочитаете письмо. Не плачьте, - тут его голос немного смягчился. - Ваш отец был хорошим человеком. Уверен, что он сейчас на небесах. На небесах хорошо… Не грешите, проливая слёзы… - он говорил короткими, отрывистыми фразами, как будто пытался скрыть неловкость.
- Похоже, вы частый гость на небесах? – не удержалась я от колкости. – Раз знаете, как там хорошо!
Он не ответил на насмешку и постучал пальцем по крышке шкатулки:
- Здесь компенсация за смерть главы семейства. Я пока ехал, увидел, что дела у вас не слишком хорошо идут. Так что золотишко не помешает.
- Вы и в деревенском хозяйстве поднаторели? – спросила я, не торопясь брать шкатулку. – Сколько в вас талантов!
Вообще-то, упоминание об упадке Сегюра обидело меня до глубины души. Все эти годы я работала не покладая рук, освоила не только ведение деловых счетов, но и овцеводство, и торговлю, а какой-то там Баран заметил, что «дела идут не слишком».
