– Где моя дочь? – неожиданно, я даже немного вздрогнул, выкрикнул мужик.
В комнату сразу же забежали два бойца, но я отмахнулся, хотя те-то всё делали верно.
Я не сразу ответил. Пришлось немного посоображать, прежде чем я догадался, кто может быть передо мной. Сначала я даже подумал, что это вновь какой-то отголосок былых похождений реципиента, в тело которого я не так давно относительно попал. А потом я понял, кого мне напоминает этот мужчина.
– Вы – господин Садовой? – спросил я.
Мужчина встал со своего стула, сделал два шага назад, являя мне испуг.
– Скажите, где моя дочь, и я просто уйду, – сказал бывший архитектор.
– Так вы хотели убить именно Кулагина? – спросил я.
Тот промолчал. Но его слов уже больше было и не нужно. Ведь всё достаточно логично и понятно. И, может, было бы неплохо, чтобы задумка Садового удалась. Его схватили бы, и никаких подозрений в мою сторону не было бы. А уже после я мог бы с чуть большей уверенностью низвергать иных, менее деятельных и менее авторитетных воров в обличии чиновников Российской империи.
Но такие мысли – бесчестные. Я могу подставлять тех чиновников, в чьей вине уверен, если знаю доподлинно, что они люди гадкие, преступники. Но есть и хорошие люди, и важно, чтобы они не пострадали прямо или косвенно от такой моей деятельности. А то, что Садовой пострадал и сейчас вернулся с оружием в руках, для мести – для меня не преступление. Для меня это – справедливость и правда. После такой акции, как правило, никому добра не будет. Садового, возможно, даже и казнят (кстати, не знаю, есть ли сейчас в Российской империи смертная казнь). Ещё вновь не обретя отца, Маша вновь его потеряет. От этого икому добра не будет.
– Маша у меня, я ее сестрой назвал. Кулагина я ненавижу и презираю. Готов убить, но тогда, как это будет возможным, – сказал я и улыбнулся. – Будем вместе добиваться правды, господин архитектор!
Андрей Васильевич пребывал в необычайно скверном расположении духа. Оно-то и не мудрено. Такого скандала, который произошёл в ресторане «Морица», пока еще вице-губернатор не мог представить себе даже в самом жутком сне.
Но бесило не только то, что его выставили трусом и подорвали веру всех и каждого в его, вице-губернатора Кулагина, всесилие. Он вдруг осознал, что подобный метод социального и политического, может, и физического убийства вице-губернатора, то есть его, как просто прийти в ресторан и опозорить – более чем действенный. Вот так можно прийти и… Все, считай, что политический труп. Вот, чем ему сейчас отвечать Шабарину?
Первое, что пришло в голову вице-губернатору – самое настоящее убийство. Нужно срочно убрать Шабарина, и с этим, вроде бы как, все проблемы должны разрешиться. Но остатки здравомыслия всё-таки сопротивлялись подобному решению. Впрочем, эмоции начинали брать верх в сознании весьма хитрого и изворотливого Андрея Васильевича Кулагина, превратившегося сейчас хоть и в растерянного мечущегося, но все еще зверя, способного кусать.
– Борис, на тебя уповаю! Ты должен убить Шабарина, но сбежать, обязательно сбежать! – обращался Кулагин к одному из своих исполнителей по прозвищу Бэра.
Борис, сын Игната, по фамилии Матюшенко, опешил. Ещё никогда хозяин таким образом его не называл. С одной стороны, наивный, где-то даже по-детски, разум Бэры возрадовался тому, что хозяин проявляет такое уважение к нему. Впервые именно к нему, к Бэре, а не к этому выскочке Тарасу, который уже провалил несколько последних заданий хозяина. А был бы там он, Бэра, так точно бы всё сделал. С другой стороны, животный инстинкт мужика подсказывал, что такая перемена хозяина не к добру.
