– Идите, дети мои, – напустив на себя максимально важный вид, напутствовал гвардейцев и Малилла, видимо, не слишком-то довольный, что в его присутствии кто-то столь вольно распоряжается его людьми. – Я рассчитываю на вас!
– Служу моему императору! – гаркнули гвардейцы, с металлическим лязгом опускаясь на одно колено.
Затем они без лишних слов поднялись и покинули комнату.
– Прошу, господа, оставьте нас с мессиром Каладиусом наедине, – обратился Малилла к чернокнижникам, всё ещё находившимся здесь.
Те, поклонившись, поспешно вышли, а следом за ними вышли и слуги, к которым император даже не счёл нужным обратиться отдельно.
– Простите мне то, что я скажу, мессир, – твёрдо проговорил император Малилла, который к этому времени, похоже, сумел вернуть себе почти абсолютную уверенность. – Я понимаю, сколь много вы делаете для меня. Я знаю о вас от магистра Палланта и из тех немногих уроков истории, которые мне не удалось прогулять. Я осознаю, сколь вы легендарны и могущественны. Но я всё же хотел бы просить вас в дальнейшем не забывать, что я – император Саррассы. Здесь, в этом дворце, в этом городе, в этой стране никто не может отдавать приказов в моём присутствии. Я слишком долго был в тени этого прокажённого пса, о чём вы сами не преминули меня упрекнуть. Так вот, так больше быть не должно, и больше так не будет.
Удивительно, но этому юноше, едва ли не подростку, хватило силы духа, чтобы произнести подобную речь прямо в лицо человеку, которого на его родине одно время почитали воплощением самого Асса. Месяцы мягкого шёлкового плена, последние дни плена настоящего, весь пережитый ужас последних часов, когда Малилла, рискуя жизнью, пробирался из Медвяного дворца сюда, во Дворец всех императоров, не сломили гордого духа, что передавался правителям империи с семенем отца и молоком матери. Да, Паллант был прав, когда говорил, что из этого мальчика выйдет настоящий император!
– Вы совершенно правы, ваше величество, – несмотря на возраст, Каладиус легко и даже изящно опустился на одно колено перед молодым человеком, и сделал это безо всякой иронии. – Спасибо, что сказали мне это. Поверьте, больше такого не повторится. С этого дня вы – единственный властитель этого государства!
– Благодарю, мессир, – Малилла в приливе благодарности даже сделал шаг к волшебнику и помог ему вновь подняться на ноги. – Простите, если мои слова были чересчур резкими.
– Запомните, ваше величество, – с несколько строгой улыбкой ответил Каладиус. – Льву не должно извиняться за то, что его рык пугает прочее зверьё.
– Я запомню это, мессир, – благодарно кивнул Малилла.
– Вы голодны, ваше величество? – осведомился маг, только сейчас сообразив, что этот мальчик, должно быть, не ел уже много часов.
– Не знаю, мессир, – юноша даже замер на мгновение, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. – Я не ел уже очень давно, но, кажется, от волнения совсем потерял аппетит.
– Это никуда не годится, ваше величество, – тепло усмехнулся Каладиус. – В вашем возрасте надо есть много. Я велю принести вам ужин.
И сам великий маг Каладиус, которого некоторые саррассанцы, должно быть, и по сей день величали Асшиани, словно слуга, направился к дверям, чтобы позвать прислугу.
– Скажите, мессир, – окликнул его Малилла.
Каладиус обернулся. В лучах заходящего солнца он разглядел, как тщательно скрываемое волнение и даже страх всё равно проступают на надменном лице мальчика, как морщины проступают через румяна старухи. Император Саррассы храбрился изо всех сил, но сил этих покамест ещё не доставало, чтобы победить неуверенность.
