Мур замолчал. Пока он вел повествование своим чудным голосом, юный зверолов, слушал, зачарованно глядя на рассказчика. Когда повисла тишина, Тимша очнулся и выдохнул восхищенно:
– Как в сказке!
Мур вздохнул и продолжил. Говорил он не спеша, глядя мимо слушателей, словно рассматривая некую картину, нарисованную то ли воображением, то ли памятью.
– В Золотом городе живет верховный Бескид. Власть его велика: от Дювона до Синего леса он единственный судья и хранитель Книги законов и традиций. Вместе с ним следят за соблюдением законов и традиций карагаи – благородные и справедливые рыцари-всадники. То есть, следили… вот теперь и начинается мой рассказ.
Углежог вновь смолк, будто набирался сил. Синигир и Тимша терпеливо ждали продолжения истории. Ветер стучал в окошко, трещал огонь в печи, негромко переговаривались немногочисленные посетители таверны, гремел на кухне горшками хозяин… Тимша испытывал удивительное новое чувство, которые просто не мог удержать в себе, он наклонился к Синигиру и тихонько прошептал:
– Мне кажется: все не со мной происходит. Я как герой старой сказки! Вот попал в незнакомый мир, вокруг – чудесные существа.
Синигир пожал плечами и так же тихо ответил:
– Просто ты впервые оказался за пределами Синего леса, все здесь тебе незнакомо, и люди чужие. А сказки – выдумки.
Про себя же охотник подумал: «Совсем мальчишка – в сказки верит».
– Мур, ну что же рыцари-всадники? Ты начал говорить – они жили в Дювоне? – наконец решился выяснить нетерпеливый Тимша, сердито зыркнув на Синигира.
– Карагаи не просто жили когда-то в Дювоне, они его основали. Храбрые, сильные, благородные, они защищали Золотой город и его окрестности от воров, происков витаров, диких зверей, набегов толкунов, что обитали в предгорьях Неприступных скал.
– А разве, – хриплым от волнения голосом спросил Тимша, – они… существуют?
– Кто «они»? – не понял Мур.
– Ну, толкуны.
И такое счастливое изумление отразилось на лице юноши, что суровый углежог едва заметно усмехнулся:
– Ты говоришь, будто надеясь, что это так. Но придется тебя разочаровать: вряд ли они еще живут где-то. Хотя, смею уверить, – огорчаться не стоит. Карлики-толкуны отличались злобой и коварством. Говорили, что они, ненавидя обитателей Золотого города и его окрестностей, наносили им увечья порой просто из-за косого взгляда или неловкого слова.
– А витары? – спросил Синигир, пока Тимша осмысливал сказанное Муром.
– О! Вижу, и тебя занимают сказки, – заметил Мур.
«А казалось, не слушал наш шепот», – подумал охотник и уточнил:
– Все-таки сказки?
– Так люди думают уже много лет. Взрослые рассказывают детям про карликов, ведьм, рыцарей-всадников чудесные героические истории. Хотя в те времена, о которых пойдет речь в моем повествовании, ни толкуны, ни карагаи, ни витары не казались какими-то сказочными существами.
– Так они были?! На самом деле?! – восхищенно выдохнул Тимша.
Он повернулся к Синигиру, и торжественно произнес:
– Я знал, знал!
– Положим, о том, что дювонские карагаи жили когда-то, известно всем, – отозвался Синигир, – славные герои, отважные и сильные. Ничего нового, углежог, ты мне не поведал.
– Ну, ладно – карлики, но жаль, что рыцарей-всадников уже не существует, – перебил товарища зверолов.
– Верховный Бескид, пожалуй, последний, хотя у него есть сын, если он унаследовал от отца природу карагая, то их двое, – задумчиво проговорил Мур.
