Каждый размышлял о своем: один о том, что, возможно, вот-вот узнает тайну удивительного человека, другой – что не надо, хвала небу, ехать к знахарке, ведь кто их знает, этих то ли знахарок, то ли ведьм. А третий погрузился в мрачные мысли о будущем и прошлом. Впрочем, в какой-то момент все трое подумали об одном: как за два дня изменилась их жизнь!
Углежог, ехавший впереди, вырвался вперед так, что вынужден был вернуться.
– Твой конь так вынослив, – заметил Синигир, – а наши что-то совсем не хотят поспешить.
– Ведь он… Я хотел сказать: Вереск долго живет здесь, – с запинкой объяснил Мур, – он привык к здешнему воздуху. Ваши же лошади надышались испарениями болот.
– Что же с ними теперь будет? – огорчился Тимша, похлопав свою толстушку-кобылку по пятнистой шее.
– Скоро мы покинем болота, и они станут резвыми по-прежнему, – ответил Мур и вновь пустил Вереса вскачь.
Солнце, надежно спрятавшееся за пеленой облаков, решило уже отправиться на ночлег, когда путники подъехали, наконец, к строению с башенками, расположенными по углам темно-красной черепичной крыши. Дом, огороженный невысокой живой, хотя довольно чахлой, изгородью, одиноко торчал на участке земли между дорогой и серым пустынным полем. На вывеске красовалась хвастливая надпись: «Дикая утка. Лучшее жаркое».
Спешившись, всадники постучали в деревянную тяжелую дверь. На стук появился хозяин. Он гостеприимно пригласил путников войти, а сам пообещал позаботиться о лошадях.
Трое вошли внутрь, расположились за столом, куда им подали еду.
– Что это за место? – с любопытством оглядывал помещение Тимша.
– Таверна расположена на краю Черных болот, у границы с Бурой пустошью. Здесь мы заночуем, – пояснил Мур.
Он выглядел усталым и мрачным, и неохотно принялся за еду, казалось, только лишь потому, чтобы не отвечать на вопросы Тимши. Синигир недовольно рассматривал принесенные блюда, потом проворчал:
– Совсем черствый пирог, а сыра хозяин подал, словно где-то украл. И где же «лучшее жаркое»?
– Не придирайся, – посоветовал весело Тимша, которому все нравилось – еду он поглощал с удовольствием.
Юноша успевал еще вертеть головой и по привычке говорить сам с собой. Все вызывало у него живой интерес.
– А что за люди? – он указывал на пару мужчин, сидящих за столом у окна.
Затем сам отвечал на свой вопрос, поскольку его спутники молчали.
– Наверное, ремесленники или мастера.
Через минуту он воскликнул:
– А пирог – с яблоками! Чай – из остролиста!
Еще через минуту:
– Фонарь так затейливо кованый! Искусная работа. Только проржавел немного.
Эта оживленная беседа зверолова самого с собой, в конце концов, отвлекла Мура от тяжелых мыслей. Он взглянул на фонарь:
– Верно, совсем состарился.
– Интересно, почему хозяин не купит новый? – обрадовался Тимша словам Мура: юноше не терпелось услышать обещанную историю, а раз углежог заговорил, значит – скоро тайна раскроется.
– Он и еду не купил, – пробормотал охотник, не разделяя воодушевления зверолова.
Углежог обратился к Тимше:
– Ты, похоже, никогда не бывал в этих краях?
– Кроме Синего леса – ни в каких краях я не бывал, – с сожалением признался зверолов.
– Как? – не согласился Синигир, – ты уже посетил Бурую пустошь и даже – немного Черные болота.
– Кто бы мне сказал об этом еще недавно, – улыбнулся Тимша.
– Да уж, – мрачно проговорил Мур, – если бы мне недавно кто-либо сказал…
– О чем? Не о том же, что ты увидишь Бурые пустоши и Черные болота, – пробурчал Синигир.
