– Может быть… – проговорил Орсег.
– Ты печален, Орсег, Повелитель морей, ужо который день, обижен на меня? Ты знай, вечная исполать моя тебе…
Он быстро посмотрел на меня и не дал договорить, но может быть и хорошо, не то обиделся бы ещё крепче, ведь я хотела сказать, что благодарна, но любви во мне нет, и я прошу оставить надежды и вожделения и отпустить меня. Он ответил раньше:
– Мне не след обижаться.
…Я не был обижен, но почти четыре года я осаждаю эту крепость, уж привыкла она ко мне, как привыкают к удобной постели или светлому дому, не замечая его достоинств, пока не сгорит и не оставит на улице. Не пришла ли пора и мне поступить так же, и тогда, чем не шутит тот самый Предводитель Тьмы, быть может, Аяя пожалеет, что держала меня на расстоянии и позовёт, наконец, сама? А как ещё быть обездоленным, они ищут дом, меня же она уже знает…
Два года тому, как позвал меня Мировасор и попросил отыскать саму Красоту и Любовь. Мне не надо было ни рассказывать о ней, ни искать её тогда, я уже знал, где она, и сразу догадался, что это один из предвечных братьев с Байкала разыскивает мою чудесную то ли пленницу, то ли повелительницу, я сам ещё не понял и не решил. Но на что он ищет её, когда легенду я слышал о Могуле, затосковав о котором, Аяя и ушла с берегов Великого Моря, и сама она сказала, что смерть любимого изгнала её из родных мест. Или что, этот ушлый голубоглазый хитрец Арий решил воспользоваться тем, что они земляки, а может быть, и в прежние их времена имел виды на чужую невесту и жену? Аяя никогда не упоминала ни об Арии, ни о его брате, что успел целую династию в Кеми привести на трон, а сам вернулся восвояси. Нет-нет, не скажу я тебе, Арий, где Аяя, Селенга-царица, если мне не завладеть ею, то и тебе пробовать я не дам…
А с нею самой стану теперь действовать по-иному, слишком долго на море был штиль, она привыкла, что я мягкотел, как осьминог, так пора стать жёстким и безжалостным как акула. Вот тогда она оценит любовь, которую я дарил ей, захочет вернуть мягкого и добротелого Орсега, захочет моей защиты, моей нежности, и моих объятий, и поцелуев…
