Тут уж вожжа под хвост и Стерхову угодила, и он пошел на принцип. Уперся рогом. Слово за слово… Чуть открытым текстом не выдал, мол, ты и так пять дней больничного за здорово живешь получил. Тебе мало? Обнаглел в доску! Завтра чтоб на работу вышел, лично проверю!
Барсуков хлопнул дверью так, что на всем этаже стеклопакеты вздрогнули. Конечно, все сидящие в коридоре это слышали. Майор, видимо, прежде чем зайти к Илье, побеседовал с каждым из них. И что сейчас говорить доктору, находясь под рентгеновским взглядом следователя?
– Ни с кем я не разговаривал в стационаре, может, меня кто-то и видел, просто историю пришлось искать долго. Поэтому и задержался. Я настолько часто мелькаю в стационаре, поймите, что стал там частью… интерьера. Меня многие как бы не замечают.
– Чью именно историю вы искали и с какой целью?
Как назло, у Стерхова вылетели из головы фамилии всех больных с его участка, находящихся в данный момент на стационарном лечении. Буквально час назад они с Ниночкой обсуждали их самочувствие, а сейчас доктор даже приблизительно не мог вспомнить…
– Ой, да этого… Как его… Вот черт…
– Не спешите, сосредоточьтесь, – участливо посоветовал следователь, перекладывая мелко исписанный листок из папки на стол и начиная писать на чистом. – От того, вспомните ли вы фамилию больного сейчас или нет, зависит очень многое.
И тут, словно спасательный круг, сброшенный с борта теплохода утопающему, в мозгу всплыла-таки желанная фамилия:
– Вспомнил! Как же я сразу-то… Хрумский… э-э… Пантелеймон… кажется… вот отчества, к сожалению, не помню.
– Отчества и не надо, – Тутынин, казалось, будучи слегка расстроенным из-за того, что память доктора в этот раз не подвела, сложил исписанные листы в папку, захлопнул ее и поднялся с кушетки. – Я все проверю. Вас же прошу пока из города никуда не…
– Скажите, – перебил его доктор, поднимаясь вместе с ним. – А медсестру мою, Нину Щеткину, вы разве допрашивать не будете? Она наверняка ждет своего часа, готовится, волнуется.
– Ах да… – в глазах следователя на миг отразилось некое подобие досады. Пропустив иронию Стерхова мимо ушей, он вымученно улыбнулся и пробурчал: – Что ж, если вам не трудно, пригласите ее. А сами… можете быть пока свободны.
Так хорошо все начиналось…
По идее, сегодня один из самых счастливых дней.
Во всяком случае, так доктору казалось поначалу, таким он его себе запланировал, разрисовал в радужном воображении.
Сами посудите: утром проводил супругу на работу, потом, почистив перышки, отправился двумя этажами выше. В квартиру Ланы. Страстной и непредсказуемой, лишенной комплексов, умеющей не только подчиняться, но и порабощать. В квартиру той, для которой секс – не дежурная обязанность, а всякий раз открытие чего-то нового, не пройденного, не изведанного.
Короче, знаковый день, особенный! И его не в состоянии испортить ни взрыв джипа Барсукова с трагической смертью в пламени самого хозяина, ни вечерний визит майора Тутыни-на с его каверзными вопросами. Ничего!
Для этого, кстати, не нужно мотаться на другой конец города, удовольствие теперь совсем рядом – на расстоянии двух лестничных пролетов, можно сказать, бок о бок.
И так будет как минимум месяц, а то и больше.
Короче, сегодня не день – сказка. По идее…
Так поначалу, собственно, и было. Они ворвались в объятия друг друга, как в омут – выводок мальков. Кажется, оба потеряли чувство времени. Потом, спустя примерно час, вспотевшие, поплелись в душ, где под горячими струями опять долго не могли разомкнуть объятий, чувствуя друг друга каждой клеточкой.
