Я сглотнула и бросила быстрый взгляд по сторонам. Он здесь один, я вполне могу сбежать в противоположную сторону. Развернулась.
И едва не врезалась в его постоянного спутника, того самого громилу, который тогда помог Панову загнать меня в угол в аудитории.
– Привет, рыжик.
Краем глаза отметила, как сбоку появился последний из своры.
Прохожие ускорились. Ни один из них не ответил на мою немую просьбу помочь. Полная улица людей – но в ней ни единого человека.
– Ай-ай-ай, мышонок, – Панов лениво сделал шаг вперед.
Круг сузился. Мышь в мышеловке.
– Я ждал тебя всю ночь, – продолжал Панов, – а ты не пришла. А мне уж начало казаться, что мы с тобой нашли общие точки соприкосновения.
Панов поднял руку, демонстрируя знакомый до боли рюкзак.
Мое дыхание перехватило. Я бросила на своего мучителя затравленный взгляд. Протянула нерешительно руку.
Панов рассмеялся. Я сделала шаг назад, чуть ли не вжавшись в грудь громилы.
– Ты пугаешь девочку, – «заступился» за меня он, – ей не нравятся такие напористые негодяи, как ты.
– Разве я напорист? – «удивился» Панов. – А мне казалось, что я мил до безобразия.
– Ты безобразен до безобразия, – поправил его громила, – а вот я – другое дело. Да, рыжик?
10. 10
Сердце стучало уже в горле. И голова кружилась все сильнее. Уровень сахара в крови упал, и если не поднять его в ближайшие пять минут, я упаду прямо тут. На потеху Панову и его приятелям.
Я вновь бросила отчаянный взгляд по сторонам: мы все еще недалеко от нашего корпуса, и есть надежда увидеть кого-нибудь из преподавателей. Но Панов перехватил мой взгляд и прекрасно понял, на что я рассчитываю:
– Никто не придет на помощь, мышонок, – сказал он, – не в нашем гнилом обществе. Тебе придется самой принимать решения и изворачиваться, а для этого придется хотя бы открыть ротик и дать нам, наконец, услышать твой голосок. Я тебе даже подсоблю: кстати, ты хочешь вернуть свои вещи? Не кивай, скажи.
Меня начало ощутимо потряхивать от холода. Ладно, мне надо поторопиться: чем быстрее я дам ему то, что он хочет, тем быстрее он наиграется и меня отпустит.
– Нет.
Его брови взлетели вверх. Громила за моей спиной хохотнул. Даже третий ухмыльнулся.
– Я что-то не расслышал, мышонок, – сузил глаза Панов, – мне показалось, ты сказала «нет».
– Не показалось.
Мой голос не громче комариного писка, но Панов меня все же услышал.
– Интересно, – протянул он, – я думал, тебе нужны твои документы.
Еще как. Но не за ту цену, которую он, скорее всего, захочет за них выставить.
– Кажется, – влез громила, – она лучше обойдется без всяких этих бумажек, чем свяжется с тобой, дружище. Говорил я тебе, следи за своей репутацией, а ты: чего за ней следить, вперед меня бежит. Дожил, приятель, хорошие девочки с тобой теперь даже связываться не хотят.
– Может, хорошая девочка подумает еще раз?
Панов засунул руку в рюкзак. Как завороженная, я смотрела за тем, как он вытаскивает наружу мой студенческий билет – а потом резким движением рвет его на две части, не отрывая взгляда от моего лица. Я дернулась, и это стало моей ошибкой. Мир под ногами накренился, ноги вмиг ослабели, и я качнулась, а потом начала мягко заваливаться лицом в асфальт.
Следующие несколько секунд выпали из моей памяти, будто их стерли. Нет, сознание я не потеряла, просто исчезли все силы, и в глазах в какой-то момент потемнело.
И первое, что я увидела, когда зрение восстановилось – это лицо громилы в нескольких сантиметрах от моего. Я шарахнулась, но деваться было некуда, ибо мое тело оказалось сидящим на заднем сиденье какого-то автомобиля.
