Мне-то плевать, лепестки роз не нужны, но с Машей нельзя так. В грязи, рядом с пластиковыми контейнерами от лапши быстрого приготовления. Ни с какой девушкой так нельзя. Хотя именно сейчас больше всего хочется. Снять с нее тряпки, и будь что будет.
Но лучше до дома. Или в отель? Да, наверное, в отель. У Маши паспорта с собой нет, но пара тысяч на ресепшен, и эта проблема будет решена.
— Маша…
— Хорошо целуешься, — она отступила от меня, безымянным пальцем провела по нижней губе, и улыбнулась. — Мне понравилось. Что там папе нужно, чтобы я сфотографировала объем этого ужаса? Ремонт вообще продвигается? Думала, что ремонт — это когда улучшают, а не разрушают, хм.
Что она несет? Какой к черту ремонт, какие фото?
— Отойди к двери, будь добр, — мило попросила она, и достала смартфон.
— Ты серьезно. Фото будешь делать?
— Мы же за этим сюда приехали, да? — она схватила меня за локоть, и буквально оттащила к двери. Щелкнула камерой, развернулась, и пошла в другую комнату, крикнув: — Свет выключи, пожалуйста.
Маша справилась за минуту, даже воду проверила — перекрыли ли ее.
— Все? Можем ехать? — спросила она.
— Да.
— Вот и чудно.
Да, чудно. Наверное. Всего лишь поцелуй — сколько их в моей жизни было? Со сколькими? Не сосчитаю. Мне было приятно, Маше было приятно, просто минутная слабость. Это не повод тащить ее в отель, тем более что сама Маша не планирует что-то большее.
А у меня есть Лена… твою мать. Лена! О которой я забыл, и только сейчас вспомнил.
— Ты город хотела посмотреть, — напомнил я.
Домой не хочется. Настроение поганое, но лицо я привык держать — еще в армии научили. Мозоли, несварение, больно, холодно — всем похер. И в армии, и в жизни умение держать лицо мне пригождалось много раз, привычка вросла и стала сутью.
— Андрей покажет потом. И не бойся, не буду я твоего брата совращать, — Маша махнула рукой, и сама открыла дверь в авто. — Андрей кого угодно сам совратит. А ты просто не мешай.
— Значит, сейчас домой?
— Домой. Ты, кстати, еще можешь успеть к Лене. Время детское, — заметила Маша.
Голос у нее ровный. Не обиженный, не нарочито-веселый. Обычный голос. Так о погоде разговаривают, как она сейчас со мной про Лену.
— Могу успеть, если захочу.
— А ты хочешь? — Маша обернулась ко мне, я как раз завел машину.
— Сейчас — нет.
Ответил я честно. Лена неплохая, и в постели с ней все хорошо. Вот только к ней сейчас мне не хочется, мне даже в отель с Машей не хочется. Просто бы прокатиться с ней в машине. Можно разговаривать, можно и молчать — без разницы. Главное, чтобы она по правую руку сидела, и я, повернув голову, мог ее профиль видеть.
— Сейчас — нет, — повторила Маша задумчиво. — Ладно. Так мы с тобой теперь, хмм, как ты говорил? Друзья, да?
— Маш, а ты не слишком ли много на себя берешь? Думаешь, я сам сейчас не понимаю, к чему ведут твои вопросы про Лену и про нашу «дружбу»? — рыкнул раздраженно.
Ненавижу, когда со мной пытаются играть, а Маша именно это сейчас и делает — играет и выводит на нужные ей эмоции.
— Уверена, что ты все понимаешь, для того и говорю. Давай так, Антон, — мягко произнесла Маша, — сейчас мы едем домой. Хочешь дружить — пожалуйста. Хочешь, чтобы я просто тихо существовала рядом — тоже не вопрос. Я могу даже на папу надавить, или занять денег или у тебя или у друзей из Тюмени, и снять квартиру. Съехать. Меня любое решение устроит. Даже обычная дружба с тобой, без шуток. Но…
