Это была лишь верхушка айсберга. При первичном построении станции-поселения ученые пришли к выводу, что человеку противопоказано жить в атмосфере стерильности, что нужно формировать собственную, пусть и не до конца просчитанную, но биосферу. Часть микроорганизмов неизбежно заносилась самими людьми, но часть попадала из органики, в том числе и из дерьма через растения и далее в биосферный цикл. И как вести этот нуждавшийся в постоянном научном просчете и коррекции импорт в условиях конфронтации?
Впереди показался указатель, и боковой коридор. Проходя мимо и бросив взгляд в ответвление, Сомерсет успел заметить невзрачную, выведенную белым по синему надпись «Фельдшерский пункт». Ниже была приписка «Нейропалата». Второе следовало читать не иначе как «наркокафе». По крайней мере, Сомерсет придерживался тех радикальных взглядов, что все эти процедурные залы по сути были самыми настоящими притонами, просто публика была не со дна общества, а все, действо контролировал врач. Чем-то это напоминало погружение в упрощенный анабиоз, но анабиотическая процедура при перелетах была необходимостью и не приносила ни облегчения, если речь шла об утомлении, ни тем более удовольствия. Соответственно, исключалась возможность какого бы то ни было психологического привыкания. А здесь, по сути, было то же, что порицалось во все времена. Сомерсет всегда обходился старой доброй выпивкой, и менять эту свою линию поведения, ограничивавшую выбор средств, не собирался.
Через сотню метров после ответвления туннель сделал поворот и показался еще один выход – этот и вел к транспортному узлу.
Глава 3.
Центральное пространство узла представляло собой сильно вытянутый зал, более напоминавший огромный коридор высотой в двадцать метров. Практической цели в таком в общем-то и не было – это просто было общественное место для какого-никакого времяпровождения. И все же своя функциональность у зала была – по обе стороны уходили подъемы и спуски к транспортным туннелям и рельсовому метро – здесь было и такое, с полутораметровой колеей более традиционной, нежели промышленная. В чем-то Хеллер был прав – если сильно примитивизировать, то и вправду на каждого человека, на каждого из пятидесяти тысяч, действительно приходилось очень много как машин, так и построек. На Земле сюда, в этот раскинутый сетью город, точнее в его обитаемые объемы без труда напихали бы миллион жителей, устроив внутри всех этих залов перекрытия этажей и перегородки отдельных жилищ. Здесь на каждого приходилось минимум семьсот кубометров индивидуального жилья. Плюс к этому общественные апартаменты в непосредственной близости от производств – чтобы не тратить времени на дорогу туда и обратно. Тем не менее, разве могло все это заменить Землю. Те, для кого могло, в понимании Сомерсета да и остальных единомышленников повредились умом. Результат неизученных космических излучений, не иначе.
Пройдя с половину длины зала, Сомерсет наконец-то вышел к спрятавшемуся под перекрытием второго яруса входу в помещение закусочной – такие пункты, со столиками для приема пищи стоя были на каждом шагу. Долбин был там – его Сомерсет узнал со спины. Рядом стояла Лейта – она была с Долбиным месяца полтора, около того. Рыжеволосая, с приятным лицом, но на вкус Сомерсета слишком долговязая. Вообще Сомерсет предпочитал миниатюрных азиаток. Дома, в Бразилии они не были редкостью. Некоторые просто корректировали лица – это была довольно заурядная процедура. Здесь же, на Марсе они, как подлинные, так и прихорошившиеся отчего-то были крайней редкостью. Это была еще одна причина не задерживаться здесь, хотя в «основном принципе» нравы в поселении были довольно раскованные, излишни церемонии виделись здешним чем-то вроде дремучего пережитка. Для многих такой стиль взаимоотношений виделся большим плюсом.
