– Рация не понадобилась, – с несколько наигранным чувством облегчения произнес Сомерсет после приветствий.
– Подожди, еще рано от нее избавляться, – ответила Лейта, являвшаяся, насколько знал Сомерсет, инженер – лейтенантом по коммуникациям.
– Я и не собирался, – признался Бланкенбрг.
– У тебя и телефон с собой?
– Ну да. А что?
– Да так. Ты хотя бы его отключил?
– Да прекрати ты, – вмешался Долбин.
– В ряде Европейских столиц прошли митинги, – донеслось из телевизора, – В Париже все окончилось беспорядками и порчей имущества. Ни для кого не секрет, что это давняя традиция темпераментных французских граждан, привыкших если не добиваться желаемого, то выразительно демонстрировать недовольство, – на одном из висевших телеэкранов шли новости американской FХ@TV.
– Ваше сборище, то есть Хеллера показывали, – вставил Долбин, – По нашему телевидению конечно же.
– Как будто я подумал бы, что с Земли, – Усмехнулся Сомерсет.
– Такого дерьма не может быть! – довольно эмоционально пробормотала Лейта, глядевшая вся это время в экран.
На экране была хорошо узнаваемая башня лондонского Биг-Бена, с одной стороны зачерненная копотью. Выглядело так, словно по ней ударили артиллерией или направили беспилотники, что было более вероятно. Насколько знал Сомерсет, Лейта была как раз из Британской Республики.
– Жители Берлина решили не отставать от своих соседей и, как следует заправившись пивом, устроили внеочередной Октоберфест. В результате ряда актов саботажа были повреждены и выведены из строя объекты энергоснабжения Столицы. Вот как это описывают туристы из России, по досадному совпадению оказавшиеся в самом эпицентре этого европейского празднества…
– Один из тех двоих, вроде бы оттуда, из Германии, – произнес Сомерсет.
Речь шла о капитан-инженере Вальтере, химике-металлурге, буквально накануне вошедшем в их стандартную пятерку, не в первый раз тасовавшуюся по координации подполья.
– Это ни о чем не говорит, – произнес Долбин, – Я про телепередачу. Пару часов назад мы видели европейские новости. ENN-собака-TV. Судя по ним в Америке милитаристская истерия, как и в России. А в Европе полный порядок, спокойные улицы. У нас же марши, какие здешним товарищам-активистам не снились, и мордобой для всех остальных. Я улетел четыре с половиной года назад. У нас ничего такого и близко не было. В прошлые века может и да, но сейчас…
– Судя по тому, что они показывают, мы с Бобом теперь враги. Вот-вот будем по разные стороны фронта, – с невеселой усмешкой произнесла Лейта.
– Ну да, – поддержал тему разговора Сомерсет, жевавший выпавший из подачи сэндвич – А я на нейтральной стороне. Я серьезно. Бразилия ведь вне событий.
– Значит ничья, – усмехнулся Долбин.
– Нет, когда придет Вальтер… он ведь из Европы. А Эрикссон из Австралии. Тоже нейтральный. Два против одного. Вообще, если серьезно, я удивлен тем, что в дело не вмешиваются констеллейшны.
– Да, это правда, – ответила Лейта, – Пятьдесят с лишним лет назад они приватизировали Центральную Европу Может знаете? Правительства обанкротились, политически обанкротились, и готовы были начать открытую войну. Европейская Германия против Европейской же Польши. AEA приватизировал оба государства и устроил в обоих мультиреспублику. Может знаете? Нас в школе учили, я и видео смотрела когда-то.
– Сейчас масштабы совсем другие, – ответил Долбин. Тут все три констеллейшна вряд ли вывезут. И дефолт еще. Да и хрен с ними. Уедем хоть в Африку, верно ведь? – обратился он к Лейте, – Можно в Африканскую Францию. Есть еще много чего…
