– Прошу, помоги. Там мой отец, – она махнула рукой в сторону поля. – И какая-то тварь.
– Где?
– Там!
– Где «там»?
– Да там же! В овраге!
– Гм…
– Смилуйся, умоляю!
– А жачем вы поезли в овраг?
– Прекрати свои допросы! Она же его убьет! – закричала женщина. – У тебя совсем сердца нет!? Помоги! Скорее! Прошу!
Когда б нечисть угрожала ему одному, то все было бы проще. Тогда между дракой и пробежкой с шипастым розовым кустом, торчащим из задницы, Пересвет Лютич завсегда выбрал бы пробежку. Но когда дело принимало такой оборот, к разборкам подключался его внутренний справедливый дурак.
Бросить людей в беде будет неправильно, – говорил этот дурак. – Несправедливо, понимаешь?
– И што там за тварь?
– Я не знаю! – заорала женщина еще громче прежнего. – Какая разница!? ПОМОГИ! СКОРЕЕ!
– На што она похожа?
– Страшная, бледная, зубастая! Прошу тебя…
Она устало заплакала. И без того раскосые, ее глаза превратились в щелочки. Настолько узкие, что даже монетку не просунешь, если вдруг приспичит засунуть кому-нибудь в глаз монетку.
– Хорошо, – сдался Пересвет. – Я ратник. Поштараюсь разобратша. А ты ушпокойся.
– Успокоиться? Попробую, – кивнула женщина.
Она достала из кармашка кусок белоснежного меха и хорошенечко в него высморкалась. А чего жалеть-то? Даже на самом дальнем востоке люди знают, что в Преднавье пушнины столько, что можно одеть весь мир. Ну, во всяком случае, так говорят.
Кто говорит? Так это… Дед Сапармурад, например. Что? Откуда он знает? Наверняка знает, раз говорит. Да, он уверен. И нет, сам он в Преднавье никогда не бывал.
– Ага! – воскликнул Пересвет.
– Что «ага»?
– То ага!
Ратник метнул в женщину нож. Целился в лоб, но попал в плечо и решил, что все-таки целился в плечо.
– У тебя на шее ожерелье из баранок! Дура!
Огибая женщину по обочине, лошадь сорвалась с места.
Ну конечно! – не мог нарадоваться сам себе Пересвет Лютич. – Ведьма шепчет на иностранном языке. Предположительно, на каком-то восточном наречии. Закорюки в ее книге тоже, скорее всего, восточные. В погребе лампа, каких у нас не используют, зато используют в Орде. Да и к тому же эта лампа разговаривает с акцентом сраного кочевника…
Эй!
Извини. И после всего этого, при загадочных обстоятельствах, я натыкаюсь в поле на бабу с пудовыми сиськами, в лаптях, со связкой баранок на шее и куском меха вместо носового платка. Еще чуть-чуть и она бы принялась выплясывать вприсядку. И мед руками жрать. Я прав, Лампа?
И еще пить! Считается, что вы слишком много пьете!
Ага, точно. Хорошо хоть не додумалась ромашку за ухо притулить.
Почему!? Разве так не делают!?
Делают, только ромашки еще не поспели.
А-а-а…
Нечистая собрала этот образ наспех. И глаза почему-то выбрала раскосые. Как будто наших девок ни разу не видела.
Ну ничего, еще научится!
Что!? Что это значит?
[тишина]
Так это твоих рук дело?
Нет.
Твоих! Сознайся!
Нет.
Долго еще Пересвет Лютич пытался подловить Лампу. И нахрапом пробовал, и хитростью. И даже предлагал пойти на обмен всяческими постыдными секретиками. Все впустую.
Дальше он гнал лошадь во весь опор. Вперед, к Старому Порогу. Туда, где старшие ратники помогут словом и делом.
А перво-наперво ему стоило забежать к Бажену Неждановичу и отдать ему книгу. Он хоть и странный, зато умный. Он обязательно разберется, в чем тут дело.
До первых петухов Пересвет ни разу не обернулся назад. А если б обернулся, то увидел как немного позади, не зная устали, неслась за ним по полю бледная тварь. Взрывая землю всеми четырьмя конечностями, тварь не уступала в скорости лошади Пересвета.
