Оно имело окрас свиной рульки, вареной вместе с луковыми очистками. Ну, или цвета запекшейся крови. Все зависит от того, под каким углом смотреть на мир.
Внешне существо походило на трехлетнего малыша.
А!? Что!?
Твоих, спрашиваю, рук дело?
Про что ты вообще!?
Про окровавленную детскую кроватку посередь поля!
Ох ты ж еб твою мать, – выругалась Лампа. – Ты бы к ней лучше не приближался.
Спасибо, дружище, не буду.
Пересвет закинул под язык рубин. И сделал это очень вовремя, потому как впереди дорогу пересекала проселочная тропинка. На этом перекрестке, наглухо занавесив лицо черными патлами, стояла бледная девочка лет семи-восьми.
Рубин рубином, а Пересвет Лютич завизжал и пришпорил лошадь.
Девочка осталась позади.
Что там!? Что там!?
Не знаю! Чудище какое-то! – ответил ратник, обернувшись на перекресток.
Гони, давай! Гони!
Пересвет Лютич заметил, как лошадь чуть не сворачивает себе шею в попытках укусить его. Тут он осознал, что колотит ее кулаками по спине, словно заскучавшую любовницу.
А впереди снова возникло неведомое и враждебное. Стоя по пояс в траве, взглядом его провожала молодая деваха. Такие же черные волосы, как и у девочки с перекрестка, скрывали ее недозревшую грудь.
Девушка помахала ратнику рукой. Ратник девушке рукой не помахал.
Пересвет распахнул тулуп. На кожаном поясе висела пустая рукоять и несколько лезвий. Примерно с пядь в длину, каждое лезвие покоилось в своих собственных ножнах.
Таковы были законы мира. Для того чтобы убить порождение Нави окончательно, удар должен был нанести именно белый ратник. И именно гравированным оружием. Для убийства нечисти ратники пользовали одноразовые лезвия с рунами «Нужда» и «Треба». Для нежити – вроде упырей и вурдалаков, – в арсенале Рати имелся топор с руной «Чернобог». Колдуны и ведьмы умирали от всего вышеперечисленного.
Сотрясаясь на полном скаку, как брыльки храпящего толстяка, Пересвет кое-как ввинтил лезвие в рукоять.
Не знаю, что там за напасть, но если ты потрешь лампу, обещаю ее убить!
Врешь.
Мамой клянусь!
Ну уж нет. Ворон ворону глаз не выклюнет.
Размахивая руками, на дорогу выбежала молодая женщина.
В ней не было ничего бледного, зловещего или черноволосого. Но от этого Пересвету как-то не захотелось вдруг остановиться, спешиться и узнать какого черта она забыла посередь поля.
Такие случайности не случайны, – подумал он.
– Остановись! – взмолилась женщина. – Пожалуйста, остановись!
Пересвет не питал предубеждений насчет того, что нельзя шарахнуть женщину ногой в челюсть и умчаться вдаль, так и не поздоровавшись. В общем-то, он так и собирался сделать. Однако на этот раз за него решила лошадь.
Коняга сбросила скорость, а после и вовсе остановилась. Пусть ратник и сделал ей больно, но от этого в ней не зародилось маниакальное желание топтать людей. Во всяком случае, не всех подряд.
– Добрый человек, прошу тебя, помоги.
Женщина шагнула навстречу Пересвету.
– Штой на меште!
– Выслушай, молю! – она сделала еще один шаг.
– А ну штоять, бъядь! – заорал Пересвет дурным голосом. – У меня нош!
Ратник назидательно исколол воздух прямо перед собой и женщина послушно отступила. Теперь он мог рассмотреть ее повнимательней.
Обычная баба, коих по местным селениям не сосчитать.
В льняной сорочке с расшитым воротом, юбке и лаптях, она совсем не походила на Зло. А ее гигантская грудь так вообще была олицетворением жизни и плодородия. Но что-то в ней было несуразное. Что-то… ярмарочное?
