Когда я нашла нужную шкатулку, то обнаружила, что парень сидит на краю постели, держа девушку за руку.
- Гретель, - позвал он девушку очень ласково. – Очнись, Гретель. Ты меня слышишь?
- Отойди, - приказала я. - Встань в стороне, сделай одолжение.
Он оглянулся на меня почти злобно, окатив синевой глаз, но уступил место.
Я еще раз промокнула рану и высыпала на нее горсть молотой корицы. Запахло пряниками и праздником, и этот запах успокоил, словно кто-то шепнул на ухо: «Всё будет хорошо».
Но хорошо не стало, потому что парень бросился на меня, перехватывая мою руку, и заорал:
- Ты что наделала, ведьма?! Грязь попадет в кровь! Начнется гангрена! Она умрет! Ты хочешь, чтобы она умерла!
- Это корица… - возразила я сердито, но он не слушал и схватил меня за горло.
- Если ты навредишь ей, ведьма… - начал он с угрозой и чуть сжал пальцы – а они у него были будто железными.
Дело принимало серьезный оборот, но я не растерялась.
- Родниковая вода… - прохрипела я, пытаясь освободиться от его руки. – Скорей неси родниковую воду, она в ведре…
- Где?! – он отпустил меня и заметался в поисках воды.
- Сейчас все смоем, - заверила я, кашляя и потирая горло. – Только воды… быстрее воды… Вон там, в чулане…
Собственно, это был не чулан. Прежний хозяин дома охотничал и держал там пойманных живьем лесных зверей и птиц, чтобы потом продать за хорошую цену, а мы с мамой хотели устроить курятник на зиму. Чулан был достаточно большой, чтобы поместилась косуля средних размеров, а решетка была такой крепкой, что выдержала бы и медведя. Или буйного юнца. И замок был под стать решетке. Он, кстати, лежал на полу, с уже воткнутым ключиком.
- Сюда, - позвала я, - вон там ведро…
В чулане и в самом деле стояло ведро, но вовсе не с водой. Парень бросился внутрь, и прежде, чем он взялся за дужку ведра, я захлопнула клетку и навесила замок, повернув ключ.
- Тут не вода! – рявкнул юнец и резко обернулся, услышав клацанье замка. – Ты что это сделала, чумазая малявка? – спросил он внезапно осипшим голосом, подходя к решетке и пытаясь открыть дверцу, а потом заорал во всю силу легких: - А ну, выпусти меня! Немедленно!
- Когда успокоишься, - ответила я с ледяным спокойствием, бросила ключ на стол и вернулась к девушке.
8. 8
Вслед мне летели вопли и проклятья, но я перестала обращать на юнца внимание. Сейчас мне было совсем не до него. Девушка еле дышала, и губы у нее посинели. Я быстро растопила печь и щедро подкидывала хворост, пока пламя не загудело. Я вскипятила воду и заварила целебных корешков из материных запасов – он должен был взбодрить раненую, придать ей сил, наполнить жилы новой кровью.
Остудив питье и процедив его в чашку, я села на край постели.
- Гретель, - позвала я, вспомнив, как называл девушку юнец, - ты должна кое-что выпить, это поможет…
- Если ты отравишь ее!.. – с новой силой заорал мой пленник. – Я выйду отсюда, и тебе конец! Ведьма!..
- Сначала попробуй выйти, - бросила я ему, и он замолчал, как захлебнулся своим криком.
А я тем временем взяла ложечку и поднесла к губам девушки. Она не потеряла сознание, но находилась где-то между жизнью и смертью, мне пришлось разжать ей зубы и влить ложку отвара, и еще одну, и еще…
Девушка вдруг слабо улыбнулась и что-то прошептала. Я наклонилась и услышала:
- Новый год… пряники… хорошо…
Наверное, она бредила. Напоив ее, я занялась приготовлением целебной мази, добавляя нужные специи из маминой заветной шкатулки. Обычно мне не полагалось брать ее без спроса, но сегодня был совсем другой случай.
