Бело-синий альбом - страница 13

– Зайцы? Здесь они тоже водятся?

– У западного побережья их только больше, и они там совсем разные, не такие, как эти красные. И маленькие, и большие, и толстые, и длинные как палки. Жёлтые, зелёные, белые. Они там везде водятся.

Старик залил зайцев холодной водой, и вышел из дому за травами для питья. Янок медленно думал о произошедшем с ним. Ёляг вошёл и поймал его взгляд. Янок расслабил лицо и улыбнулся:

– Я здешние травы совсем не знаю.

Сливая воду с зайцев, Ёляг ответил:

– А ты какие-то знаешь?

– Какие-то знаю. Что-то знаю о травах Нышкавы, Бузуса, Тардакема. Очень хорошо знаю травы Талатика.

– Талатика. Ну надо же. – пробурчал старик, ставя зайцев на стол. Янок взял одного и надавил на слабое место в руке. Панцирь лопнул, обдав всё вокруг клубами пара. Янок стал высасывать горячий сок, а потом ловко вынул всю плоть членистого тельца через трещину в одной из рук. Когда он съел три штуки и отклонился на стуле, Ёляг спросил его:

– Так что, Янок нахат. Расскажи о себе. Я дал тебе и кров, и пищу. Теперь я сгораю от любопытства. Никогда не слышал, чтобы нахат уехал с большой земли. Я всегда думал, что у вас там слишком хорошо, чтобы вы хотели оттуда уезжать. Или я был неправ, или у тебя другие причины. Кто ты, откуда, и почему ты захотел уехать?

– Кто я? С самого детства?

– Всё, что можешь, просто рассказывай, а я буду слушать.

– Хорошо. – Янок крепко задумался. Что же он помнит о себе? Воспоминания медленно приходили одно за одним, составляя отдельные картины. Самое важное из них оставалось во внимании, всё остальное отпадало, но приходили новые воспоминания, и всё начиналось по новой.

– М-м. Я родился в Нышкаве.

– Так значит, ты самый настоящий нахат! Я слышал, ваш правитель умер?

– Да, заботчик Кирек умер за два года до моего рождения.

– Это страшная трагедия для всего человечества… Сколько рассказов было утеряно.

– Я очень хорошо это запомнил, потому что мне не переставали это повторять. Я совсем не помню своих родителей. И я не помню, чем занимался в раннем детстве. За мной ухаживали жители города. Когда я подрос, я полюбил пропадать за городской стеной. Я смотрел какие бывают растения, брал те, что мне нравились и приносил в город, расспрашивал Янура или Баяка, что это за травы, как называются, что делают. Они конечно не знали всего, но разговаривали со мной обо всём, что мне хотелось знать, и постепенно все начали думать, что я настоящий заботчик, которого некому научить. Мне всё позволяли, и я постоянно гулял вдали от людей. Мне не нравилось общаться с другими детьми – я не понимал их забав. Мне больше нравилось наблюдать с дикого дерева за огромными быками, которые скоро достаточно близко подойдут к городу, чтобы жители решили, что пора устраивать единение.

– Что такое единение?

– Когда с севера начинают приходить облака и наступает влага – вскоре после этого мимо Нышкавы проходят огромные быки. Они неопасны только если их не трогать. Но они ходят по полям, и приближаются слишком близко к городу, и очень агрессивны вблизи. Жители выбирают одного из них, такого, который стоял бы подальше от остальных, и ближе к городу, и удерживают его пятидесятью верёвками, которые накидывают на лапы и голову. Жители поочередно тянут в разные стороны, чтобы показались мягкие места, по которым дают залпы из винтовок. Все остальные животные уходят. Всегда так было – они просто уходят. Очень быстро. Когда бык наконец умирает, а это поверьте занимает много времени, кто хочет ведёт хоровод вокруг зверя, пока остальные вытаскивают на свет внутренности. Когда внутренности выходят на свет совершается искупительная жертва – звери разогнали наших предков, чтобы мы объединились снова, когда будем богаты, чтобы дарить друг другу, а не грызть и уничтожать. Мы не очень любим зверей. Они опасны в наших краях. Огромны. То, что вам – мелочь, для нас как головы на длинных ножках, которые паразитируют у нас в домах.