– Надо же. Я слышал про этот праздник, но мне его описывали как чудовищную пляску людей, доведённых до безумия танцами. Я конечно же в это не поверил.
– Вообще-то, действительно, когда заботчики ещё были живы, люди пили специальные травы, которые вводили их в особый ум. Когда заботчик умер, с ним пропал секрет этих трав, и вообще практически всех трав. Но смысл праздника всегда был тем же. Как люди бы сражались с чудовищем без помощи разума, одними мощными луками? Ещё пару веков назад у нас не было винтовок, вы их к нам привезли.
– Я всё-равно согласен с вашим духом, нахат. В этом есть благо, что люди разошлись. Есть правда благо и в том, что люди сражались и убивали друг друга, и в грызне есть смысл. Но это ты ещё поймёшь. И не только в Нышкаве есть умные растения. Как так получилось, что ты покинул родной дом?
– Мне было тринадцать, когда к нам стали приходить караваны. Сначала караван из Хрястины Нышковской. Это торговый город на юге. А из не торговых городов, как я понял, караваны и не приходят. Я был в бузусе, это совсем непохоже на город, где люди просто живут своей жизнью. Дома как временные, большие склады. Потом пришёл караван из Хрястины Ярковской, помню, как я был увлечён птицей, которую они привезли с собой. Эти крылья. Такие шелковистые, все в тоненьких косточках, обшитых шёрсткой. Она так летала, а потом возвращалась, и садилась на руку яркянину! А потом из Бузуса пришёл караван с легарянами. Я так удивился, впервые увидев вашу белую кожу, почти жёлтые волосы. И эти рассказы о море, об островах. Дома из обтёсанных камней, искусственный свет, школы мудрости… Чем дольше я распрашивал Куруту, тем сильнее горело моё сердце туда, в неизвестное море, к неизвестным островам. Когда жители города поняли моё желание, Баяк предложил мне и горожанам, чтобы я прошёл обучение в Тардакеме и Танашарате, чтобы мне получить мудрость предков, и потом вернуться, чтобы стать заботчиком.
– Так значит, вот как! Ну и гость у меня…
– Нышкавцы снарядили меня большим количеством резины для оплаты, и люди, которые меня хорошо знали, отправились со мной до бузуса. Мы ехали туда дней десять на тамышинских конях, этих, которые двуногие, с забаво скрюченым брюхом. А ведь они быстрые. Это было так долго, я успел несколько раз устать. Зато, когда мы прибыли в Бузус, я впервые увидел пароход. Эта громадина… Два огромных деревянных кольца из Нышкавской древесины, труба, шириной с дом, из которой валил густой дым. И огромная мачта, со сложенным парусом. Когда я это увидел, я сразу понял, как это работает, не знаю, как это объяснить, но мой дух загорелся ещё сильнее от предстоящих открытий. Мы долго плыли вдоль горной гряды, и я смотрел в открытое море, и думал, что наконец-то, скоро не будет ничего вокруг видно кроме воды. Но корабль взял в щель между гор, и некоторое время мы шли по тёмно-зелёному мелководью. Я был очень разочарован, но Курута сказал, что так было нужно.
– Конечно! Этот маршрут осваивали много поколений. В открытом море такие твари – не останешься в живых. Если плыть по мелкому горному морю, то там открывается течение, которое быстро доносит до островов.
– Это я потом понял из уроков. Он мне показал там место, где предки ударились в землю, большой такой плоский-плоский остров на горизонте. Мол, горы вокруг – это от звезды, на которой люди сбежали с неба. Я от других моряков потом тоже самое слышал, а Филеп мне потом говорил, что это ерунда и матросские байки. В пути я много говорил с Курута о разном. Помню наш последний разговор:
