– Что с матерью, Владимир Алексеевич? – задал кто-то вопрос.
– Не знаю. На «скорой» увезли. В себя пришла, но бредит. Велели пару дней не беспокоить. Завтра утром решим, когда к ней пойдем. Вот тут у нас телефоны подруг имеются. Надо бы с ними пообщаться. С кем-то, видимо, с разрешения родителей придется.
– Володя, давай я подключусь. Я ведь сам попросил мать погибшей этот список написать. Нам бы найти кого из близких. Может, коллеги или подруги у Тамары Александровны есть. Надо еще отцу девочки сообщить. Он у них на заработках. Может, соседи в курсе, как с ним связаться.
– Да, сейчас попробуем распределить задачи. Тех, кто тесно с погибшей общался, надо будет вызвать сюда, допросить. И хотелось бы заключение экспертов получить.
– Что за черенок у нее в промежности был? – задал вопрос один из оперативников.
– Да черт его знает! Это каким же уродом надо быть, чтобы такое сотворить. И где ее одежда? Рядом так и не нашли? Изнасиловать, избить и добить! – возмутился Шмидт.
– Да мы тут все в шоке. Первый раз такое на моей памяти. Всякое было, но вот так по-зверски, еще и над телом надругаться, какую-то палку вставлять… – включился в разговор начальник отдела.
– Не над телом. Она еще живая была, все глаза кровью залиты, но это пока предположения эксперта. Короче, ждем заключения, – прокомментировал Козырев.
Новость облетела Зареченск с самого утра понедельника. О произошедшем знали все. Об этом говорили везде. На автобусной остановке и в общественном транспорте. В очереди в сберкассе и поликлинике. Все обсуждали, а главное – хотели знать, кто же совершил страшное убийство.
Родители запретили девочкам выходить вечером дальше собственного двора или улицы. Слухи пошли, что в городе завелся маньяк, насильник, нападающий на юных девственниц.
На раннем совещании у прокурора собралась вся группа по работе с данным делом. Козырев изучал заключение экспертов и протокол осмотра. Надо было с чего-то начинать, но больше всего хотелось побыстрее найти виновного, желательно до сентября, ведь через месяц следователь Козырев должен вступить в новую должность на новом месте.
По окончании встречи, дождавшись, когда все выйдут из кабинета, Козырев обратился к прокурору:
– Вячеслав Иванович, что же делать? Дело-то серьезное.
– Что ты, Владимир Алексеевич, кручинишься? Подхватишь его сейчас на первых порах, а выйдет Максим Леонидович из отпуска, ему и передадим, как раз и срок твоего переезда подойдет. И ты давай уже там жизнь налаживай свою. С женой-то живешь?
– Живу.
– Вот и хорошо. Все-таки дети. Трое тем более. Молодые девки во всех городах есть. Не вздумай эту официантку с собой тащить.
– Она не официантка. Да это неважно. Разберусь я. Не маленький.
– Не маленький, но натворить дел успел. Жена твоя звонит постоянно. Грозит письмо куда надо написать, если мы меры не примем. Ты уж поговори с ней. Мы уже давно не в Советском Союзе, воспитанием твоим заниматься никто не будет. Ты, Володя, парень с головой, не дурак. Тебя когда к нам прислали, я сразу понял: умный, сообразительный, такие на вес золота. Я же как лучше хочу. Мужик ты или нет? С бабами своими разберись!
– Я вас услышал, Вячеслав Иванович. Поговорю с женой. Она после последних родов совсем что-то сдавать стала. Поговорю, обещаю, а сейчас пойду – кажется, с отцом погибшей связались, должен приехать завтра.
– Это хорошо. Насчет этой Тамары… как ее там…
