Белый странник - страница 62

Да, милая, он придет, он обязательно придет. – Манила этого не слышала, сестры уснули на том месте, где их застало это злосчастное копье, а Ания бежала к деревне в поисках защиты тех, кто сейчас сидел в общинном доме и закрывал уши руками, чтобы не слышать ужаса, происходящего за сенами, ограждающими деревню. Маленькая девочка подбежала к воротам деревни и не поверила своим глазам. Ворота были закрыты.

Откройте, впустите меня, впустите меня, пожалуйста. – Ания гладила ворота руками в надежде, что это поможет ей спастись. Она несвязно что-то говорила сама себе, задыхаясь от страха и заливаясь слезами. Маленькие ручки дрожали от напряжения и страха, Ания молила о помощи.

Воздух вспорола выпущеная кем-то из разбойников стрела. Она со зловещим свистом преодолела расстояние между человеком, выпустившим ее и маленькой девочкой, стоящей у запертых ворот. Стрела летела с одной целью, и она ее достигла, девочка пошатнулась, пронзенная стрелой, и упала на землю, чтобы больше никогда не подняться.

Соберите погибших и уходим, свою работу мы выполнили, теперь дело за Камресом. – Главарь ударил коня шпорами и поехал в направлении леса. Разбойники собрали убитых и раненых и отправились вслед за своим главарем, оставив несчастных детей там, где они были.

Кирилл гнал лошадь, которая и так неслась из последних сил. Он видел деревню и вот то, что он увидел, его по меньшей мере удивило. Ворота были закрыты. Он направил коня к деревне, и тут как гром среди ясного неба его поразила зловещая картина. Он без труда определил в лежащей на земле у ворот девочке – Анию. Крик отчаяния вырвался из груди Кирилла, не доезжая до ворот, он слетел с лошади и, подбежав к дочери, упав на колени перед ней, замер. Дочь была мертва. Стрела, торчавшая в ее спине и груди, унесла ее жизнь, и не только ее. Кирилл обломал стрелу и аккуратно, словно боясь разбудить спящую доченьку, вынул стрелу из бездыханного тельца ребенка. Слез почему-то не было, было только одно, ГОРЕ. Горе человека, который еще полдня назад считал себя счастливым отцом. Взяв дочь на руки, он встал и пошел домой. Пройдя несколько шагов, он увидел лежащих на земле Нилею и Манилу. Они лежали так, словно спали, вот только копье, причинившее столько боли его дочерям, торчало из тела старшей дочери, напоминая о том, что их сон вечен. Войдя во двор, Кирилл стоял и глядел на израненное, неподвижное тело сына и понимал, не только дети умерли, умер он сам. В этот момент он вспомнил слова маленького Зимарга, сказанные так давно:

Смерть твоя, будет долгой, и мучениям твоим не будет конца.

Смерть действительно для него будет слишком долгой, а мучения, так они и вовсе вечными теперь стали.

Новах гнал своего коня, не желая понимать то, что тот не падает только усилием собственной воли. Силы лошади давно иссякли, и она мысленно готовилось к самому худшему для себя. За Новахом следовали остальные юноши, которых увели из деревни, дабы исключить их столкновение с разбойниками и таким образом спасти их жизни, и не только их. Подъехав к деревне, все увидели бурое пятно перед запертыми ворота- ми, сломанную стрелу, которая торчала раньше явно не в воротах, говорила о кошмаре, произошедшем некоторое время назад. Молча десять молодых, полных сил и решитель- ности парней пошли к дому своего наставника. Все они понимали, что кровь эта, ско- рее всего, принадлежит ему. Пройдя немного, они увидели еще два таких же пятна на земле. Значит, кроме Кирилла пострадал еще кто-то, но вот вопрос, кто именно. Парни в недоумении вошли во двор дома, и не понимали, что же все-таки произошло. Двор был истоптан множеством ног, были здесь и следы лошади, но всадник не слезал с нее. Следы вели в дом и из него. Везде была кровь, у стены дома валялась чья-то рука. Парни застыли на месте, и у них холодела кровь от понимания произошедшего. Побоища, о которых говорилось во многих легендах, произошло рядом с их домом. Здесь погибали люди, погибали в жестокой схватке не только воины. Новах медленно пошел в дом. Он хотел убедиться, что с его Нилеей, все в порядке. Вот только оглушительная тишина говорила об обратном. Вездесущие птицы молчали, ветер не давал о себе знать, даже солнце спряталось за облаками и не желало видеть всего произошедшего. Войдя в дом, у всех защемило в груди. Весь дом напоминал поле боя, на полу были кровавые следы, говорящие о том, что кого-то смертельно раненого или вообще мертвого тащили из дома. Все предметы разбросаны по дому, посуда разбита, и надо всем этим повисла гробовая тишина. Наставника нигде не было. Они вошли в гостиную, и замерили как статуи, потом крик отчаяния и непомерного горя вырвался из груди упавшего на колени Новаха: