А-а-ни-и-я-я-я. – Его голос утонул в шуме дождя, казалось, сейчас он не сможет больше держаться и упадет замертво. Сил больше не было терпеть это, он, потеряв всякую надежду, невидящим взглядом уставился в дождевые потоки, пролетающие мимо него. И вдруг он разглядел в этих серебряных нитях дождя детскую фигуру. Кирилл пригляделся и узнал образ своей дочери Ании. Она стояла перед ним и улыбалась. Кирилл протянул к ней руки для того, что бы обнять ее, но она весело и как у нее всегда это получалось, сказала, сделав шаг назад:
Не надо папочка. Я еще не привыкла к своей стихии и боюсь, это нам помешает. Кирилл тут же отдернул руки, не веря ни своим глазам, ни ушам, уставился на дочь,
чьи черты были сотканы из воды, падающей с неба. Ания, видя потрясенный вид своего отца и находя его забавным, с улыбкой сказала:
Здравствуй, папочка, я так долго тебя не видела, и соскучилась, ты очень сильно изменился.
Очень трудно жить без вас доченька. Я очень скучаю по вам. – Кирилл говорил сдавленным от волнения голосом. Он не мог сдержать слез, которые скупыми ручейками стекали по его щекам. Тот факт, что он смог увидеть свою дочь и радовал его, и без меры удивлял.
У нас все хорошо папочка. Нам больше не больно, нам весело и мы часто говорим о тебе. Только повидаться мы можем через свою стихию. Нам разрешили выходить и говорить с тобой, просто почему-то смогла это сделать первая. Стартус просил передать тебе, чтобы ты не боялся больше огня, огонь теперь не может причинить тебе ни страха ни боли, впрочем как и все остальные стихии.
А когда я смогу увидеть остальных своих детей? – Кирилл боялся перебивать Анию, вдруг она плод его сознания и может исчезнуть. Но Ания не исчезла, видя сомнения своего отца, сказала:
Папа, я действительно существую, просто видеть ты меня можешь только в моей стихии. Так же, как и Стартуса, в пламени огня. А Манилу – в струях ветра, Нилея и вовсе всегда с тобой, ведь ты по земле ходишь. Ты, папочка, не расстраивайся и не грусти без нас, мы теперь всегда будем рядом. Да еще та женщина, которая приходила за нами. Ну, в черном плаще. Она сказала, что мы скоро будем вместе, просто нужно подождать. Ты не знаешь, что это может значить?
Чтобы это ни значило, доченька, это хорошая весть. Мы действительно будем вместе, и я вам теперь просто клянусь, мы больше не расстанемся никогда. – Голос Кирилла выказывал не только радость, которая заполнила его, казалось, умершую душу, оживляя ее. Он говорил о поселившейся там надежде, и эта надежда мгновенно стала смыслом дальнейшей его жизни. Кирилл неосознанно стал на колени. Ания осторожно подошла к нему и ласково коснулась своей маленькой ладошкой его щеки. Ладошка была мокрой и теплой. Она наклонилась к щеке своего отца, и, поцеловав ее, исчезла. Только ее голос шепнул на ухо Кириллу:
Мы скоро увидимся вновь, папочка, не грусти.
Он встал с колен, увидев маленькую Анию. Душа его пела и ликовала. Кирилл увидел свою дочь и скоро увидит остальных детей. Дети его не совсем умерли, вернее совсем не умерли, просто они на время его покинули, а это он как-нибудь переживет, и дождется встречи, даже если ждать ему придется всю оставшуюся жизнь. На губах непроизвольно появилась улыбка, он хотел прыгать и петь, но вовремя спохватился. Он не хотел давать повод своим ученикам подумать, что их господин и учитель свихнулся от горя, и спокойно вошел в шатер. В шатре горели свечи, от которых было достаточно светло. Ученики не поверили своим глазам, когда абсолютно сухой Кирилл вошел в шатер, и на его лице застыла улыбка. Удивление было таким сильным, что Нохлен подошел к нему и потрогал одежду Кирилла рукой, потом с удивлением спросил:
