– Спасибо! Мне без Риты в разы тяжелее было бы со своими мыслями справляться.
– Это не та ли русоволосая красавица с толстенной косой и с тарелками в руках, что повстречалась мне в коридоре?
– Она.
– Давно встречаетесь?
– С пелёнок.
– Ничего себе! Молодцы. Ладно, пока она ходит, у нас с тобой есть немного времени, чтобы переговорить с глазу на глаз. – Подполковник выглянул за дверь и, убедившись, что за ней никого нет, сел на край кровати. – Напряги память, Алёша. С ответом не торопись. Когда вам на хвост сели боевики?
– А тут и напрягаться нечего. Через час после того, как мы получили из центра добро на выход в точку эвакуации. Только на хвост они нам не садились – они ждали нас на точке эвакуации, поэтому я и перенаправил вертушку на запасную точку.
– Боевики из заброшенного аула могли пойти по вашему следу?
– Исключено. В ауле было семнадцать бармалеев плюс эмиссар. Во время его захвата мы минусовали семерых, предварительно засеяв «озимыми»12 дворы домов с другими боевиками. Тех, кому посчастливилось уцелеть, «собирая урожай» во дворе, покрошило бы в «зелёнке», увяжись они за нами. Так что вывод напрашивается сам собой – нас слили.
– Контрразведка занимается этим вопросом. К сожалению, пока безрезультатно. Скажи, ты смотрел, что было у эмиссара в рюкзаке?
– Особо не разглядывал, но точно знаю, что были там какие-то документы, кредитки, баксы в банковских упаковках, паспорта, компьютерные диски, аппаратура для спутниковой связи и так, по мелочи – барахло всякое. Всё самое ценное было запаяно в пластиковые пакеты, их мы не вскрывали.
– В чём всё это было и кто из твоих ребят нёс?
– В тактической трёхдневке натовского образца, расцветка – тропический камуфляж. Свой рюкзак я на эмиссара повесил, а этот на себя надел. А что?
– А то, что этот рюкзак пропал сразу после падения вертолёта. На тебе его не было. Чеченца, что тебя вынес, мы допросили. Ни он, ни его подельники рюкзак не видели. Но спустя сутки после трагедии в расположении отряда, возле штабной палатки, дневальный наткнулся на бесхозный рюкзак. Как и когда он там оказался, никто не видел. Сапёр, проверив его, ничего подозрительного не нашёл, разрешил открыть. В нём было всё то, что ты только что перечислил. Документы, что были в рюкзаке, настоящая бомба. Мы передали его содержимое коллегам из ФСБ, и, насколько я знаю, они уже взяли в разработку несколько человек из властных структур и силовых ведомств. В том, что их ждёт дорога в места не столь отдалённые, я даже не сомневаюсь. Меня интересует другой вопрос: что за волчица помогает тебе?
– Какая ещё волчица?!
– А то ты не знаешь?
– Первый раз слышу! – соврал я, и глазом не моргнув. – Вы лучше скажите, что с моими ребятами и что за чеченец меня вынес?
Замятин вкратце рассказал о том, что знал сам, о том, что поведал Гайни Куркаев. В тот злополучный день на перехват нашей группы выдвинулись три группы боевиков. Если от боевиков, ожидавших нас на точке эвакуации, нам удалось отбиться, то две другие группы, узнав об этом, выдвинулись в район запасной точки эвакуации. Олег Геннадьевич быстро, но довольно-таки подробно набросал в блокноте схему местности, обозначил места, откуда боевики вели огонь по вертолёту, и успокоил, сказав, что в наших действиях не было ошибки. В сложившейся ситуации просчитать действия боевиков, у которых на руках были координаты точек эвакуации, мы просто не могли. Зачем он так подробно и со всей основательностью рисовал и рассказывал тактическую обстановку, мне было невдомёк, но перебивать его я не стал. Пересказывая историю с участием волчицы, он наблюдал за моей реакцией, но мысленно я был там, в горах, в «зелёнке», рядом с верной подругой и спасительницей. А ещё он сказал, что я единственный, кому посчастливилось выжить в той мясорубке.
