Некоторое время сидящий за пазухой малыш не
шевелился и просто тихо сопел. Орк шагал молча, делая вид, что ему абсолютно
все равно, что происходит под накидкой. Потом она расслабилась, Сфенос точно
почувствовал этот момент, и прикоснулась к нему ладошками. Под оленьей шкурой
на орке была одета лишь грубая, суконная рубаха, зиявшая дырами, и кожей он
почувствовал какие ледяные ее крошечные пальчики. Видно, не один час девочка
просидела там, рядом с мертвой матерью. Потом она еще пошевелилась и прижала к
нему голову.
— Стучит…
— проговорила она тонким, детским голоском, немного картавя.
Орк
заинтересовался. Он остановился и заглянул себе за пазуху. Отодвинув на бок
платок, завязанный на голове, девчонка прижималась к его груди ухом и
внимательно слушала, как бьется его сердце. Она посмотрела ему в глаза, своими
синими, словно лесные озера гляделками и легонько стукнув его в грудь кулачком,
повторила.
— Стучит!
Орк поморщился: «Какая глупая! Неправильно
произносит орочье приветствие». Он стукнул себя в грудь в том месте, где она
показывала, и представился так, как принято в орочьем народе.
— Сфенос.
— он произнес свое имя коротко и рвано, голосовые связки отвыкшие работать,
сделали голос похожим на карканье ворона.
Девочка сделала губами «О» и закивала головой,
вроде как: «Ну ясно, ясно. Так я и думала». Потом радостно заулыбалась и
позвала:
— Сфенос!
Орк снисходительно кивнул головой. Повторяя
его движения, она гордо ткнула себя в грудь, собираясь назвать свое имя.
— Бёрк. —
перебил великан.
Ребенка он собирался спихнуть в другие руки
при первой возможности, потому и имя её запоминать не хотел. Зачем прилагать
лишние усилия? Будет называть её так, как нравится.
Малышка мотнула головой, не соглашаясь с ним,
и опять собралась назвать свое настоящее имя.
— Бёрк! – снова перебил ее орк.
На недовольный взгляд крохи, Сфен сурово свел
брови. Мордашка ребенка сменила эмоцию с: «не довольна», на: «ну ладно, Большой
Зеленый Крендель, посмотрим еще кто кого!» Она поджала губу и, буквально,
надулась, напоминая собой маленького взъерошенного галчонка, сидящего в гнезде.
Орк вздохнул и, запахнув потуже шкуру, потопал дальше.
Отношения с пассажиркой обещали быть
непростыми, но впервые за много лет сухая корка, окружавшая его сердце,
треснула, и в душе Сфена начали буйно расти молодые побеги сочных эмоций. Весь
путь до этого он просто бесцельно брел, ведомый инстинктом самосохранения, но
как только он прижал к груди маленький, живой комочек, все вдруг поменялось, он
почувствовал себя нужным.
Как будто в ответ на его мысли, из-за пазухи
раздалось тихое пение. Мелодия была другая, не та, что звучала над болотом,
когда он её нашел. Теперь, когда певунья прижималась к его груди, Сфенос мог
отчетливо разобрать слова. Это была песня о жадном мужике, обижавшем своих
соседей. Сфеносу было невдомек, что знай девочка песню про жадного или злого
орка, она, конечно же, спела её, но, увы, в её маленьком репертуаре такого не
нашлось. Потому она пела про плохого человека.
Песни она выучила от матери, та пела их,
хлопоча по хозяйству, а девочка с легкостью запоминала и подхватывала мелодии.
Еще, вечерами перед сном, мама рассказывала ей сказки. Была среди них одна, где
подробно описывался зеленый здоровяк-тугодум. Сюжет она помнила плохо, но
увидев Сфеноса, сразу поняла, что перед ней орк. Согреваясь за его пазухой,
кроха раздумывала, стоит ли его бояться? Злой он или добрый? Особенно интересно
ей было: чем он питается? Вот про оборотней она точно знала, встретил - беги!
Про них было много сказок и все страшные, если даже захочешь забыть такую, не
сможешь. А вот орки… Но на всякий случай, спорить с ним она не стала, чтобы
лишний раз не злить.
