Я стояла под душем, планируя через часок-другой, когда начнется работа всех служб в санатории, пойти к администратору и решить вопрос о переходе в одноместный номер. Шум воды не заглушал звука телика, запущенного на всю шкалу громкости. Я поспешила выйти и уменьшить звук.
– Камила, еще очень рано. Люди спят, – упрекнула я, и только тут заметила, что она, так и не сняв свой дорожный спортивный костюм, все еще на моей кровати, но уже не сидит на краешке, а возлежит! Я опешила от такой наглости, но почему-то стояла и молча смотрела на ее гладкое смуглое лицо. Камила тоже смотрела на меня, не моргая, спокойно и равнодушно. С моих волос стекала вода, от влажного полотенца на плечах было неприятно, легкий халатик не согревал, но начать одеваться под неподвижным взглядом Камилы я почему-то не решалась. Накинув шерстяную шаль поверх халата, я вскипятила воду и заварила кофе.
– Ой, как я кофий люблю, – тут же протянула Камила. – Угостите? А молока нет? Я с молоком сильно люблю.
– Бери, – сказала я и протянула ей чашку. – Молока нет.
– А сколько сейчас время? Вы мне сказали, танцы будут… А как Вас зовут? – Камила отхлебнула кофе и посмотрела на меня, как будто только что заметила мое присутствие.
– Инна Николаевна, – тихо, медленно произнесла я, начиная, наконец, понимать, что моя соседка не придуривается, а на самом деле придурковатая.
Я оторопела от своего открытия, застыла, опустив руки, забыв, что держала чашечку кофе, тупо глядя на прикроватный коврик, где расплывалось темное пятно.
Внезапно с шумом открылась балконная дверь, ворвался холодный зимний ветер.
– Камила, убирайся с моей кровати, – зарычала я, выходя из минутного ступора. – Заправь свою постель, наконец, прими душ с дороги, переоденься.
– А Вы мне поможете? – немного оробев от моего рыка, спросила девушка. – Я не умею подушку заправлять в эту, как ее, наволочку, и простынка у меня всегда морщит. Мне мама всегда стелет…
– Помогу, вставай, двигайся.
Камила не спеша поднялась, потянулась, зевнула.
– Нет, я в душ не пойду. Я воду не люблю, когда льется. Я налью ванную. У меня есть и полотенце, и мыло. Мне мама положила. А Вы мне сигаретку не дадите? У Вас здесь прянички лежат. Можно я покушаю? Вообще-то я в уборную хочу. У меня еще в поезде понос начался. Я пойду?
Она пошла в туалет, а я, как послушница, стала аккуратно расстилать ей простынку, тщательно расправляя складки, натягивать узкую наволочку на объемную подушку, с трудом запихивать так же не совпадающее по габаритам одеяло в пододеяльник. По звукам из туалета я поняла, что Камила не закрыла дверь.
– Камила, – закричала я. – Закрой, пожалуйста, дверь в туалет.
– Я никогда не закрываю. Мне мама не велит. Один раз я закрылась, а потом пришлось замок и дверь выламывать, – весело откликнулась Камила.
Пронзившая меня догадка о слабоумии моей соседки становилась все более реальной.
– Камила, – позвала я, – ты мне так не сказала, что за осложнение у тебя было после ангины?
Камила тут же вышла из туалета, на ходу натягивая брюки.
– На голову. Все осложнение пошло на голову. Менингит у меня оказался. А доктора не сразу и поняли. Мама ругала их и сейчас ругает, что упустили. А Вы не поняли сразу? Значит, таблетки помогают. Очень много таблеток я должна принимать. А мне замуж хочется и детей. Еще у меня диабет. Еще гормональные какие-то дают, а я кушать все время хочу. А мне худеть надо, много есть не велят. А как Вы думаете, меня скоро замуж возьмут? – Камила спрашивала, не делая пауз, не ожидая ответа. Потом вдруг замолчала, легла на кровать, как и прежде не раздеваясь, и мгновенно заснула.
