– Ну да, кроме прочего, у нее еще и диабет, как я поняла. Без медикаментов нельзя, – сказала Людмила.
– И что делать? Где искать? – спрашивала я скорее риторически, но Людмила ответила вполне конкретно, сразу обозначив свое лидерство в организационных вопросах:
– Прямо сейчас пойдем к ней в номер. Может, заболела…
– А может, просто валяется, она ленивка порядочная. Я удивлялась: сутками валялась на кровати и смотрела мультики. Никуда не ходила, ни в бассейн, ни гулять. – Весь недолгий путь к главному корпусу я намеренно беззаботно частила словами, как бы заговаривая тревогу.
Комната Камилы была заперта. Дежурная, Галина Николаевна, сказала, что ключи ей не сдавали. Мы попросили открыть дверь, объяснив причину нашего беспокойства. Галина быстро нашла в связке дубликатов нужный ключ, и мы все вместе пошли на второй этаж. В комнате было пусто, и стояла особая тишина нежилого помещения. Об этом свидетельствовала и обстановка: неубранная кровать, вещи, разбросанные там и сям, давно высохшее полотенце в ванной, тонкий слой пыли на экране телевизора, немытые чашки и стаканы на столе, надкусанные куски хлеба, так и не раскрытый пакетик с лекарствами на тумбочке, желтые окурки в блюдце на подоконнике, пол, усыпанный конфетными фантиками. Галина Николаевна вызвала по мобильному некую Настю. Та явилась мгновенно. На строгие вопросы администратора испуганная девушка оправдывалась, что она как раз сегодня хотела убраться в этой комнате, а еще раньше, дня три назад, стучалась, но Камила крикнула из-за закрытой двери, что хочет спать, у нее все чисто и убираться не надо.
– Вы можете сказать точно, когда Вы с ней разговаривали? – спросила Людмила
– Сегодня что, понедельник? Ну вот, как раз в пятницу было мое дежурство, я работаю через два на третий, – поспешно сказала Настя.
– В субботу и воскресенье у нас нет уборки, только по вызову. У нас остаются две уборщицы на пять этажей, – пояснила Галина.
– Настя, а вечером в пятницу Вы видели Камилу или только слышали ее голос через дверь? Не заметили, она выходила куда-нибудь? Не помните, когда вернулась? – все так же спокойно и обстоятельно задавала вопросы Людмила.
Девушка опять испуганно взглянула на свою начальницу – администратора, замотала головой, повторяя:
– Нет, нет, не видела ничего. На третьем этаже в люксе мужчине плохо с сердцем стало, и я помогала дежурной сестре, потом с ним сидела, главврач пришел, пока «скорая» приехала, потом его увезли. Я все время там была. А потом пошла в подсобку чаю попить.
– Ладно, ступай, – милостиво разрешила Галина и обратилась к нам: – Что делать-то будем? Надо пойти у охранников поспрашивать. Может, они видели, как она с территории уходила, с кем, когда. Я не могу свой пост оставить. Сходите, пожалуйста, поспрошайте. Я пока повременю директору докладывать. Чего панику поднимать? Может, ничего, все обойдется, – Галина метнула на нас вопросительный взгляд, надеясь на поддержку.
Мы обошли все три входа-выхода с территории, расспрашивая охранников. Как я и думала, по описаниям они легко узнавали Камилу. Одни, посмеиваясь, рассказывали, что она часто приходила «стрелять» сигареты, другие видели, как она выходила с каким-то парнем, направляясь в сторону сельского магазина, третьи помнили, что пару раз она возвращалась в санаторий поздно, приходилось открывать калитку, уже запертую на ночь. Молодые мужики, охранники, рассказывали, ухмыляясь, с некоторой иронией, но беззлобно. Они не скрывали, что замечали странности в ее поведении, но относились снисходительно: среди пациентов санатория встречались, мол, и почуднее.
