«Ты за кого идешь на бой,
Немецкий добрый мой народ!
Бросаешь землю, дом родной,
Хозяйку и сирот?
За князя, за дворянский род
Да за поповский сброд».
– Бюргер, -тихо произнес Аменда.
– И это носит в кармане пастор?
– Я прежде всего патриот своей отчизны. Увидишь, еще год-два и все эти Зичи, Шварценберги побегут быстрее пули.
– А я лишусь работы, -попробовал пошутить Людвиг, а сам понимал, что молодой пастор сказал
то, что думал и он, Людвиг.
Как-то хорошо и спокойно на душе от разговора с этим умным молодым человеком.
– Пошли ко мне. Восемь утра самое время для утреннего кофе.
Аменда согласился. Придя домой, Людвиг предложил:
– Садись, сейчас приготовлю кофе и что-нибудь разогрею.
– Я посмотрю ноты, можно?
– Смотри, что хочешь.
В кухне Людвиг гремел тарелками и молол кофе.
– У тебя нет слуг?
– Я съехал от Лихновского, пробовал найти нескольких, но они все от меня сбегают. Что не так?
Аменда улыбнулся. По квартире распространился приятный запах кофе. Еще чем-то запахло.
Запах пренеприятный. Может, лучше отказаться от обеда?
– Я всегда мелю шестьдесят зерен. Медленно, но вкус крепкий, отменный. Я этим горжусь.
Что читаешь?
Людвиг зашел в комнату с двумя полными чашками.
– Тут столько всего! Не знаю с чего начать.
– Посмотри вот это… Важно, что скажешь.
Людвиг протянул несколько листков.
– Это первая часть. Соната. На этот раз я решил пойти другим путем. Чувствую, что именно это мне сейчас и нужно.
– Можно? -спросил Аменда и сел за фортепиано.-Восьмая соната.
Уже после пяти минут мелодии Аменда согласился с Людвигом: это совсем другая музыка, необычная. Таких звуков не услышишь в залах Лихновских или Тунов. Необычно,
ново, дерзко.
– Как? Волнует?
– Совсем новая музыка. Такого я не ожидал.
– Вот еще…
Людвиг перерыл кипу бумаг, извлек десяток больших листков. Аменда одел очки. Долго читал.
– Квартет.
– Да. Шесть. Это первый. Сейчас они в работе. Вот…
Людвиг взвесил на руке кипу бумаг.
– Полсотни вещиц, а среди них-десяток нормальных Вариации на Моцарта, Вальдштейна.
Сальери, Диттерсдорфа и прочих. Звуков много, а нормального мало.
– Эта соната действительно что-то новое. Ничего подобного не слышал!
– Вот этим путем и думаю идти дальше.
– Тяжко придется. Время сейчас тревожное.
– Есть еще Немецкие танцы для оркестра, квинтет для фортепиано, гобоя, кларнета, фагота и
валторны, еще соната для фортепиано и валторны и сейчас фортепианный концерт, второй. Но
эта соната и квартет-это действительно другое, совсем другое.
– Это дуэт?
– Так, мелочь из раннего, -Людвиг улыбнулся.-«Мельничиха» Паэзиэлло. Старье. Еще вариации на русскую тему Враницкого. Что поделать, надо приспосабливаться.
– А когда издашь?
– Не знаю. Видишь, какие сейчас времена. Я надолго не загадываю. Вот, прочти.
Аменда прочел заглавный лист.«Аделаида».
– Песня. Слова Маттесона. Хороший поэт, Почти, как Гете.
– Ну, это ты и хватил. Но слова трогают.
Людвиг по памяти процитировал несколько слов.
– «Будет пышно цвести моя могила
Будет алый цветок расти из сердца.
Ярко будет блистать на лепестках
Аделаида».
– Да, немного напышенно, но для дамских сердец самое то, -пошутил Людвиг.– Я думаю написать ему письмо. А еще Гете. Вот разделаюсь с квартетами и возьмусь за симфонию.
И теперь я ощущаю в себе настоящую силу. Ты понимаещь?
Людвиг пристально посмотрел в лицо Аменде. Тяжело дыша, он был похож на воина, который победил в решающей схватке. Аменда впервые видел такой взгляд. Страшно и необычно
