– А как насчет Лосевой? – поинтересовался генерал-майор. – Есть зацепки?
– Пока нет, – покачала головой Алла. – В последний раз ее видели в ночном клубе «Синий иней»: девушка вела богемный образ жизни, ведь это очень дорогое место! Сейчас коллеги опрашивают ее подруг и отсматривают видео с камер.
– Не хочу давить, Аллочка, но ты же понимаешь, что это дело…
– Приоритетное? Конечно, Андрон Петрович, я в курсе. Но маньяк…
– Да-да, это – тоже, разумеется! Хотел попросить тебя об одолжении, но, похоже, придется искать другую кандидатуру: ты не можешь вести сразу столько важные дел, за каждое из которых тебя будут трепать, как Тузик грелку!
– А о чем все-таки речь – просто интересно?
– Ко мне на прием прорвалась очень активная дама… Впрочем, я ее понимаю: потерять единственного сына – большое горе!
– Его убили?
– В том-то и дело, что нет!
– Что-то я не пойму…
– А я сейчас тебе объясню. Молодого ординатора, работавшего в онкологической больнице, обнаружили мертвым на крыше.
– На крыше?
– Ну да, там у них что-то типа солярия, куда врачи выходят подымить или выпить кофе, как пояснила Калганова.
– Это фамилия потерпевшей?
– Точно. Короче, пытались реанимировать…
– Он был еще жив?
– Трудно сказать: как написано в рапорте дознавателя, составленном со слов реанимационной бригады, реанимационные мероприятия оказались безрезультатными.
– А при чем тут дознаватель? – удивилась Алла. – Почему не следственная бригада?
– Решили, что имел место суицид или случайная передозировка.
– Так вот оно что! Парень, выходит, наркоман?
– Его мать утверждает, что нет.
– Ну родители часто не в курсе…
– Да знаю я, знаю, но в деле есть кое-какие, ну, не то чтобы нестыковки, но… странности, что ли?
– Странности? – Алла почувствовала, как в ней просыпается интерес: так случалось всякий раз, когда вводные звучали многообещающе. – Например?
– Например, вскрытие проводилось в той же больнице, где работал ординатор. Это, конечно, еще ни о чем не говорит, но объективность патологоанатома, писавшего заключение о смерти, может оказаться под вопросом.
– И что же написано в заключении?
– Причина смерти – передозировка морфином.
– О как… То есть, мать говорит, что сын не баловался наркотой, но умер он от передоза?
– Верно.
– Интересно…
– Это еще не все: выяснилось, что из отделения, где он работал, периодически пропадали наркотические препараты, назначаемые пациентам. Велось внутреннее расследование, типа, но, как ты понимаешь, о таких вещах не распространяются, предпочитая решать подобные вопросы кулуарно, не вынося сор из избы… Так вот, в сумке покойного ординатора обнаружили несколько ампул, сейчас скажу… – Кириенко заглянул в ежедневник, – гидрохлорида морфина и еще… э… сульфат морфина.
– Всего несколько ампул?
– Этот… сульфат, кажется, в таблетках.
– И сколько у парня нашли таблеток?
– Один блистер.
– Так мало?
– Ну да, по мнению дознавателя, это доказывает, что парень крал наркоту для собственного употребления, а не на продажу.
– Похоже на то, иначе он брал бы более крупными партиями!
– С другой стороны, если бы пропадало больше, это заметили бы скорее… Не суть. А суть, моя милая, в том, что вот эта самая Калганова угрожает отправиться по всем телеканалам страны, рассказывая, что ее сына убили и оболгали, а правоохранительные органы отказываются расследовать преступление!
– Предполагаемое преступление. Какие у матери основания предполагать убийство? Парню кто-то угрожал?
