Руки сами собой в кулаки сжимаются.
Особенно, когда шаги рядом затихают. Я вижу плетёные лодочки, тормознувшие недалеко от меня. Они стоят больше, чем одежда всех вместе взятых. Эти мысли утихомирили член, и ненависть на первый план вышла. Огнем в груди разгорелась. Во рту пересохло.
Узнала? Не удивлена... Знала, что увидит меня здесь?
Я трясу головой, потому что там картинка, как я ее пизжу, все ярче.
И надеюсь, она все сделает молча, потому что иначе безумная фантазия разобьёт ей тупую, пусть и красивую башку.
Он вздыхает так шумно, что я чувствую ее сладкое дыхание. Губы жжет, словно кто-то по ним крапивой прошёлся. А на деле я просто помню ее поцелуй. Бешеный. Дикий. Совсем, блять, не девственный.
Она буквально растолкала в стороны мои губы, чтобы коснуться языка.
А я, идиот, оттолкнуть не смог. И забыть не смог, хотя прошло уже полтора месяца.
Она быстро подходит вплотную, наклоняется и молча ногу мою берет. Только вот тяжело ей, а задачу я не облегчаю. Спустя пару минут безуспешной борьбы, на колени опускается, взгляд не поднимает. Ногу обрабатывает быстро, профессионально. А я вместо того, чтобы спасибо сказать, глушу в себе желание стояк свой железный достать и между губ, которые она то и дело облизывает, толкнуть.
Такой покорной выглядит, очуметь. Легко забыть, кто она на самом деле. Потому что ее внешность с ее блядской натурой никак не вяжется.
Вика убирает свои пальцы от моей перевязанной ноги, ставит литровую бутылку спирта и стакан на пол рядом со мной. Все, уходи, уходи...
Лишь на миг взгляд голубых глаз поднимает. И как обухом по голове. Похоть трансформируется во что-то больное, животное. Она отшатнуться не успевает, а я ее за косу хватаю. Дергаю так сильно, что она вскрикивает.
— Не подходи ко мне, сука. Никогда ко мне не подходи, если сдохнуть не хочешь?
— Балаев, ты что творишь?! — бежит Фархатов.
Вика только открывает рот, чтобы сказать, может быть, как-то объяснить, но сейчас, помимо боли жгучей, похоти больной, я чувствую желание ее придушить. И желательно, чтобы в этот момент она задыхалась от моего члена во рту. Она же хотела трахнуться? А как ей идея сдохнуть, мне отсасывая?
— Марат, послушай.
— Съебись, пока цела, — отпускаю до того, как главврач прибегает.
— Балаев, ты что делаешь?
Вика как ни в чем не бывало продолжает бегать, носиться между больными. Первые мгновения от взгляда моего дергается. Но потом словно забывает. Потому что работы у нее сегодня и так предостаточно. А я наблюдаю, взгляда не отвожу от капель пота, что по виску стекают, от влажных пятен на белом халате, особенно в области тонкой спины. Выпиваю спирт залпом, чувствуя, как жидкость огнем грудь жжет. Правда сегодня это не расслабляет. Скорее решимости придает. Выяснить, какого хуя она тут забыла. Дать понять, что людская судьба — не игрушка. А если и надо — наказать.
— Как здесь генеральская дочка оказалась?
— Да хоть президентская. Главное руками работать умеет. А ты свои при себе держи, иначе на улицу отправлю, — сбивает он мою руку и снова бежит командовать своим медицинским батальоном.
А я закрываю глаза и мысленно погружаюсь в тот момент, когда под струями душа Вика умело работала руками. В тот момент, когда лишь железная воля позволила мне не воспользоваться телом, которое она преподнесла в подарочной упаковке.
Вопрос лишь в том, хватит ли сил сейчас…
13. Глава 13.
