В выходные дни родители просидели рядом с дочкой, пока жар не спал.
Ольга не ела сутки, осунулась и побледнела.
Через два дня ей стало лучше. Отец ушёл на работу. Растерянная мать не знала, как ей оставить больную дочь.
– Лорочка, прошу тебя, за Ольгой посмотри! Она слабая стала, плохо ест. Ножки у неё ослабли: вдруг пойдёт и упадёт. Ты уж не выпускай её из вида.
Лора могла посмотреть за племянницей только после школы, поэтому Нина обратилась к матери:
– Мама, за Олечкой посмотрите! Пусть на кроватке играет, пока слаба, а если проснётся, покормите её.
– Ладно, – буркнула мать, – посмотрю за твоей анчуткой.
Анчуткой? Это слово не выходило из головы Нины на работе. Она механически крутила ручку счётной машинки, составляя таблицы расчёта зарплаты служащим, а в мыслях было одно слово «анчутка».
Она знала, что это – чёрт. Так по-сибирски его называют старожилы.
– Нет, Олечка – Ангел! – говорила она сама себе, – Ангелочек светлый! Так все говорят, потому что видят, какая она красивая, милая, ясная!
Но тревога не покидала её. Что случилось с дочкой? Может, она упала… С крыши, а мать не говорит?
День прошёл в тревоге и размышлениях о страшных случаях, которые могли случиться с любимым дитём.
Ольга проснулась часов в 10 утра. Это было не так, как всегда. Обычно она вскакивала в 7 утра и громко объявляла:
– А Оля встала.
Бабушка уже давно возилась у печки, а отец и мать, открыв глаза с улыбкой отвечали:
– Доброе утро, Олечка.
– Оля хочет кушать! – говорила девочка.
Пока все одевались и умывались у рукомойника, Ольга бегала по комнате у всех под ногами, весело щебетала. Никто не останавливал её и не прогонял, так как её смех поднимал всем настроение.
– А Оля хочет кушать, – напоминала она опять.
Бабушка ставила ей на стол тарелку с распаренной в печке пшённой крупой. Крупинки были пышные, воздушные, отделялись одна от другой, сыпались как песочек. Ольга уминала с удовольствием кашку, запивая парным молочком.
Мать обязательно тёрла на тёрке каждый день несколько морковок и давала дочке оранжевый сладкий сок, от чего её щёчки становились румяными и пышущими здоровьем.
Пока родители собирались на работу, девочка старалась оттянуть миг расставания, жалась к ногам, заглядывала им в глаза. Они с любовью посматривали на «светлое облачно», весело проносящееся под ногами.
– А Оля хочет книжку. Почитай, мама!
– Олечка, на работу бегу! Бабушка почитает… Только ей некогда: надо коз доить, на пастбище выгнать, кур кормить, хлеб печь. Будешь бабушке помогать?
– Буду.
– Вот умница!
Мать уходила на работу с мыслью, что так и будет, но бабушка не любила, когда внучка крутилась под ногами и всегда что-то спрашивала.
Её «почему» лились нескончаемым потоком. Она гнала её подальше от себя:
– Да отстань ты, анчутка! Иди вон в песочек поиграй. Баночки там красивые лежат.
Ольга шла к куче песка у забора. Отец специально привёз много песка на тачке с обрыва. Почва была песчаная, так что песка вокруг было много, а дети любили играть им.
Солнышко хорошо освещало большой двор, и Ольга долго возилась с песком, строя заборчики и дороги. Возле забора росло большое раскидистое дерево. Бабушка называла его «ранетки». Маленькие красные яблочки, твёрдые и терпкие на вкус спасали от цинги и авитаминоза даже в войну. Бабушка варила из них варенье, и зимой её дети и внуки съедали всё подчистую.
С другой стороны дома росла огромная черёмуха. Она уже была выше крыши. Весной вокруг стояло облако аромата. Этот аромат остался любимым запахом девочки на всю жизнь. Белые лепесточки покрывали землю нежным ковром, а в середине лета все срывали изящные кисти черёмухи и наедались досыта. Руки и рты были у всех чёрные, но это только всех веселило.
