Я правда хорошо знала его дом. Мне даже было известно, где находятся тайники ненависти: такие маленькие, иногда неочевидные места, в которых заключена концентрированная ярость. Не думала, что у него дома ее так много, пока не начала находить один тайник за другим. В баре, между двумя кобальтовыми бутылками и электроподсвечниками прятался самый большой; меня пробивала дрожь каждый раз, когда я залезала туда рукой, чтобы достать виски.
– Смешаю тебе что-нибудь, – сказала я и направилась туда.
Рядом стоял коктейльный автомат, которым я давно научилась пользоваться. Месяц назад, когда я разбила его внешнюю панель, со всей силы ударив по ней стеклянным стаканом, и продолжала бить, пока от нее не остались одни черные зазубренные осколки, я думала, что превращу этот автомат в свой собственный тайник ярости, тем самым еще больше заразив дом этим ядом. Но потом я посмотрела на осколки, положила руку на лоб (кровь с нее стала течь по лицу мне в рот), рассмеялась и включила робот-пылесос, чтобы он убрал с пола стекло. Все-таки свою ярость я привыкла прятать исключительно в своей голове.
Когда я вернулась, Симон сидел в кресле и что-то изучал в своем экране. Я поставила стакан на столик рядом с ним, но он к нему не притронулся. Я положила руку ему на плечо, но он не сдвинулся с места, только выключил экран и сцепил руки в замок. Плечо у него было холодное, но, возможно, все дело в ткани куртки: Neofrost или как-то так, ледяной барьер между вами и кем-то там. Я медленно убрала руку и сжала ей свое горло до глухого хрипа, затем сделала глубокий вдох и отошла.
– Пить не будешь? – спросила я, механически перекладывая подушки на диване, как я делала уже тысячу раз. – Нагреется. Ты же не любишь теплое.
– Потом.
Какое-то время мы молчали. Дождь прекратился.
– Чувствую себя машиной. Странно, в прошлый раз у меня не было амнезии после возвращения. – Я положила руку на лоб.
– Если бы ты только могла представить, чего мне стоило вытащить тебя из всего этого.
Слова отпечатались у меня в памяти, как и все, что он говорил раньше. По какой-то причине все сказанное им запоминалось навсегда. Не существовало ни одной его фразы, которую я бы не помнила.
– Из чего этого?
Я снова попыталась подойти ближе, но он встал и отошел на приличное расстояние, к окну.
– Я перераспределю работу. Завтра будет на пару заданий больше, справишься?
– А у меня есть выбор?
– Санни временно с нами не будет. Ее переводят, больше никакой информации у меня нет. Если захочешь ее найти, то лучше не пытайся. Она будет занята, на звонки не ответит.
– А зачем мне ее искать? Мы вроде давно перестали общаться. Я даже не помню, о чем мы разговаривали.
– Хорошо. – Симон взял стакан и залпом выпил крепкий «Олд фешн». – В общем, не удивляйся, если какое-то время работы будет больше. Вы с Жульолом будете все выполнять раздельно. Больше никаких заданий в паре, никогда.
– А он не будет спрашивать про Санни? Ну, где она, когда вернется. Не будет ее искать?
– Он будет делать только то, что я ему скажу, и не больше.
От этого его тона я невольно задержала дыхание. А я теперь тоже буду делать только то, что он мне скажет, и не больше?
– И еще: скоро я возьму нового человека, – продолжил он. – У меня есть кое-кто на примете: двадцать пять лет, индексы хорошие.
– Свежая кровь! – как могла бодро воскликнула я и поймала его настороженный взгляд, который быстро уполз куда-то вниз.
