Бездомный - страница 30

Но вернусь к месту моего настоящего обитания, то есть, к монастырю. Монастырь этот и на монастырь и не похож, без куполов и без крестов. Стоит он в лесочке, недалеко от центра города, если по московским понятиям. Монастырь этот – солидная трехэтажная усадьба из красного кирпича с длинными печными трубами. Я когда трубы те, похожие на трубы крематория, увидел, то даже подумал, не каминное ли у них тут отопление сохранилось с прошлого века, как в добрые печные времена. Монастырь этот – место для православного люда известное и гостеприимное, особенно для тех русских, что по церковным визам сюда приезжают. Монахи в монастыре люди образованные. Некоторые даже говорят по-русски. Например, древний старец, отец Андрей. Он говорит по-русски правильно, но как-то старомодно – длинными предложениями. А когда он заметил мне, что он русский монархист, то я сначала не понял, о чем это он. Как говорится, “дела давно минувших дней, преданья старины глубокой”. Но отец Андрей разъяснил мне, что идет в жизни по стопам отца, который верил в Бога, Царя и Отечество, и потому завещал все свое состояние монастырю, в котором его сын и заканчивает свой земной путь. Его семья с дворянскими корнями бежала в свое время от Октябрьской революции сначала в Париж, где он и родился, а потом в Америку. История, известно, богата повторениями. А еще я познакомился в монастыре с отцом Исааком. Он учил русский в Гарвардском университете, в России никогда не был, но по-русски шпарит так, что от русского и не отличишь. Пушкина любит цитировать, говорит, “у Лукоморья дуб зеленый, златая цепь и кот цепной”. Отец Исаак мне о неблаговидных случаях в монастыре сразу рассказал, чтобы я не обнадеживался насчет бесплатной койки и питания. Приезжают в Божью обитель русские православные туристы на заработках за океаном – днем работают, а ночью отсыпаться в монастырь приходят. Так вот таких пилигримов, согласно монастырскому режиму, на третий день с Богом разводят, то есть попросту гонят из монастыря. Так что злоупотреблять православным гостеприимством я не собираюсь, и как только найду работу, то подыщу себе какой-нибудь жилой угол. Не может такого быть, чтобы не нашел. Скамейка в парке – это конечно, выход из положения, но ненадолго.

А вчера я познакомился с двумя ребятами из Пскова. Они, так же как и я, приехали в Америку на заработки, и в монастырь заходят помолиться и подкрепиться. Уже год, как здесь работают. Ребята снимают гараж за пятьсот долларов в месяц у югослава, который владеет в Бостоне пятьюдесятью гаражами и на своем гаражном хозяйстве такие деньги строгает, что “ни в сказке сказать, ни пером описать”. И хотя, как говорят ребята, мерзопакостный район этот, Дорчестер, где они обитают, мексиканцы там, да негры, даже постреливают по ночам, но в гараже том есть неоспоримое преимущество – холодная вода, а это первейший плюс в их работе, потому как работают ребята грузчиками. Полтора года проработали в русском магазине, заработали, что хотели, а теперь возвращаются в родной Псков квартиры покупать, сказали, чтобы непременно с видом на псковский Кремль. За год американской жизни на квартиру заработали. Меня же хозяину магазина обещали на свое место порекомендовать. Хозяин платит пять долларов в час, так что при восьмичасовом рабочем дне, выходит сорок баксов в день. Совсем неплохо для начала. Так что даже если на еду пять-шесть долларов отдавать в Макдональдсе, то в месяц это тысяча двести выходит. И с вычетом за ночлежный гараж на двоих, а может быть, и на троих, Бог ведь троицу любит, да на еду, вполне можно восемьсот- девятьсот баксов в месяц откладывать.