Тем временем, Вадим по-хозяйски осмотрелся на неприбранной кухне, достал с полки старомодного буфета мутные стаканы, уселся на скрипучий табурет за шаткий кухонный столик, шутливо расстроенный холодным приёмом школьного товарища. С грустной, блаженной улыбкой поэта, покинутого музой, Жорик нажал кнопку «отбой» на трубке старого радиотелефона, некоторое время пережидал паузу волнительной напряжённости, возникшей после разговора, заметил ироничную ухмылку друга, смутился. Вадим придвинул по столу ближе к товарищу стакан с порцией коньяка и спросил с проницательной улыбкой:
– Как девушку зовут?
Жорик задумчиво и смущённо посмотрел на телефон.
– Зовут? А-ах, это… – тяжко вздохнул он. – Имени так и не узнал. Не сказала, тянет интригу. Странная, скрытная, загадочная незнакомка. Инициалы – «Ка» и «эМ». Вот и всё, что знаю о ней. В десять вечера, каждый четверг созваниваемся. Уже пятый… или шестой?.. Скорее, пятый месяц подряд.
– Файн! Прелестно! – издевательски восхитился Вадим. – Созваниваемся?! И всё?!
– Да, – вяло ответил Жора. – Сегодня созвонились пораньше. Уезжает с родителями на море, на Средиземное. А мне в экспедицию сваливать. Позвали только на август, засранцы. Июнь, июль – без меня. Я никому не нужен, Вадик, даже своим коллегам. Вот и она… – Жорик с грустью кивнул на рисунок девчонки на стене. – Боюсь, больше не станет со мной разговаривать, поддерживать связь… телефонную связь. Финита ля комеди! Наверное, надоел… мямля, – и вдруг оживился. – Странная, знаешь ли, невероятная историйка вышла! Выбрасывал хлам из квартиры, нашёл чей-то студенческий курсовик. Курсовую работу. Грязные листы в красной папке. Тема: Геометрия Лобачевского. Прикинь?! И фамилия девушки со второго курса универа. Странно, да, чтоб девчонка такие заумности учила? Откуда курсовик на кухне взялся, ума не приложу? Может, практиканты оставили? Но они все у меня историки. Математиков-физиков среди знакомых в помине нет. Какая-то кривая геометрия Лобачевского, синусы – косинусы, логарифмы поверхностей. И драные, грязные листы в красной папке. Это из области фантастики, полтергейста и мистики…
Подвыпивший Вадим при фразе «геометрия Лобачевского» напряжённо сдвинул брови, попытался что-то вспомнить, но расслабился, не вспомнив, отвалился спиной к холодному мраморному подоконнику, собираясь терпеливо выслушивать душераздирающую историю неразделённой влюблённости старого, школьного недотёпы, при этом пребывая в тумане беспокойных, незатихающих мыслей о дальнейшем своём бытие.
– Интрига, согласись? – озабоченно спросил Жорик, замолк, понимая, что его рассказ не воспринимают.
После нервотрепки по работе, очередных разборок с начальством, выяснения отношений с неуправляемой красоткой Виолеттой, одурманенный спиртным, Вадим пребывал в блаженном состоянии тихого шизофреника. Ему было совершенно безразлично, что на данный момент происходит. Посторонние звуки не достигали его сознания. Мозги приятно затуманились. Реальность отдалилась в мутное пространство, временно не беспокоила, не будоражила воспалённые нервы. Он даже не вспомнил несчастную девушку, сбитую машиной ранней весной, хотя дня через три после происшествия ещё раз наведался в больницу. В регистратуре сообщили, что пострадавшую из палаты номер «307», по настоянию родителей, перевели, в частную клинику. Фамилию, адрес или хотя бы мобильный телефон родителей девушки ему отказались назвать. Расстроенный Вадим поскандалил с медперсоналом регистратуры. Охрана вывела буйного клиента во двор больницы. В этот момент, как всегда не вовремя, Вадиму позвонила на мобильный телефон «убой – гёл» – супермодель Виолетта с требованием отвезти её вечером на очередной показ очередной летней коллекции одежды от очередного модного «дизайнера и кутюрье
