– Друг ты мой презренный, железо, как и чувства, надо ковать сразу, как только они разогрелись обоюдным интересом и новизной.
Жорик печально осмотрел стену кухни в грязных, потёртых, замасленных обоях, украшенных фломастерным рисунком двух забавных человечков, руки которых были соединены длинной кривой скакалкой. Вадим громко и тяжко прокашлялся, вздохнул, поник головой пред своими невесёлыми мыслями.
– Э-э-э-хе-хе-х! Жизнь в полнейшем тупике, – пояснил он свой вздох.
– У тебя?! – возмутился Жорик.
– Да, Жорка, у меня! Я – жалкий продавец игрушек! А ты думал: крутой банкирец, член правления?! Хэх! Враньё! Моё залихватское враньё! Полный трэш, развал и хаос. Представляешь, даже мамин, жалкий, ржавый «Рено» угнали! На работе – полный завал. Бабло утекает, тает! Мой «аудешник» – снова стуканул движком. Сервис высосал тучу денег. Придётся тачку сдавать за полцены. С Веткой вдрызг разругался. Торговля за-дол-бала! Хочу новизны, полного обнуления и обновления жизни! Хочу перезагрузки своего зависшего компа! – Вадим с силой постучал себя кулаком по маковке головы.
– Лобачевский, зараза! Подстава! – тихо возмутился Жорик своим мыслям, озабоченно поглядывал на рисунок на стене, совершенно не обращал внимания на стенания друга. – И тут засада.
– Лобачевский – зараза? – не понял Вадим.
– Не. Он-то уникальный учёный! Погуглил в инете! Это я – полный идиот!
– Кто бы сомневался, – проворчал Вадим.
– Даже тут прокололся! Чертить надо было на бумажке, а не на стене. Попробуй теперь, искриви пространство…
– Что искривить? – не понимал Вадим. – Стену?
– Любое расстояние между физическими объектами, например, между людьми, – терпеливо разъяснил Жорик, – может обратиться в ноль, если в нужном месте, в нужное время искривится пространство.
– Поясни, – вяло попросил Вадим. – Ещё раз, для тупых и усталых, внятно и медленно. У меня заворот мозгов.
Жорик поднялся из-за стола, нервно потыкал фломастером в стену, попал в одного человечка, затем в другого. Ладонями обозначил их сближение, если можно было бы свернуть лист бумаги, на котором они могли быть нарисованы.
– А-а! – догадался Вадим, кивнул на стену. – Такое пространство?! Легко!
Выпивший, от того более решительный, дерзкий и смелый, наглый гость подошёл к рисунку на стене, схватил нож со стола с видом убийцы или грабителя. Жорик невольно откачнулся в сторону от неадекватного друга. Вадим спокойно и размеренно, на протёртых, старых обоях, от холодильника до окна и – обратно, острием кухонного ножа вычертил кривую кишку, обвёл рисунок. Содрал со стены кусок обоев, смял, соединил, таким образом, руки двух нарисованных человечков, волосатого мальчишки и девчонки с забавными косичками, как антеннки для приёма сигналов из космоса.
– Так что ли? Это же элементарно, Жорик! Надо сильно захотеть и включить воображение! Вот и обращаем тебе расстояние – в ноль, сминая пространство и… время, – задумчиво добавил, размышляя:
– Где-то… где-то я об этом уже слышал или читал. Нда. Засуетился, забегался, задолбался с торговлей, что-то, видать, важное упустил. Нда. Как быть в жизни, Жорка? Как смять и выбросить, как ненужную бумажку, отработанное чужое пространство? Как разгладить и разглядеть свою, а не чужую перспективу? Вот в чём вопросы. На, держи… своё пространство.
Вадим вручил растерянному хозяину квартиры кусок содранных со стены обоев, с которого осып
