Естественно все благие начинания губит любовь. Человек, отвлеченный на построение собственного сокровенного счастья, не способен принести это счастье сообществу. Русский офицер влюбляется в юную мексиканку, проваливает торговую компанию.
– Мышка, что тут происходит? – вздохнул Валера, пытаясь хоть в чем-то понять поступки главного героя представления.
– Любовь…
– Это глупо.
Маша кивнула, но не отвела взгляда от сцены. Занавес закрылся на антракт, зааплодировали зрители.
– Скажи мне, почему он не остался в Калифорнии и не женился на Кончите?
– Валер, ты спал что ль последний час? Он же православный! Как он может жениться на туземке?
– Ну, трахать же как-то смог, – справедливо развел плечами Валера, у выхода второго этажа.
– Не может русский офицер трахать все что ни попадя без благословения Императора. – Вывела Маша очень неказистую, но отмеченную Валерой как правильную, мысль. – Чтобы сыграть свадьбу с иноверкой, нужно разрешение свыше.
– А сразу, отправляясь, чего не спросил заблаговременно такую индульгенцию?
– Не было, значит, такого намерения.
– Но появилось же…
– Дорога ложка к обеду, – заключила Маша и с сожалением посмотрела на девушку, принявшую кокетливую позу у парапета. Ее молодой ухажер пытался поймать красивый кадр на серебристый китайский фотоаппарат.
Подобные снимки не имели в глазах Маши никакой ценности, и несли в себе лишь невнятные попытки доказать кому-то в ближайшем будущем некую свою мнимую значимость от пребывания в месте, редком для посещения как самой запечатлённой особы, так и публики, коей намереваются сии фотографии демонстрировать. Валера отметил, что Маша вовсе не любила фотографироваться, когда ей за это не платят деньги. А уж если заключен соответствующий договор, то и раздеться перед фотообъективом не против. Но даже в такие алчные моменты она выделяла в создаваемых фотографиях присутствие нити искусства.
– Все равно не понимаю, – не унимался Валера, – почему офицер так усложняет себе жизнь? Остался бы с возлюбленной, кто бы в Петербурге о том узнал? Калифорния – это же другой конец света! Пока до них доберется святая инквизиция, чтобы высечь за неправомерный брак, успели бы скончаться в счастливой старости.
– Главный судья, он ближе кожи, от него не скроешься, – задумчиво пролепетала Маша и тут же поймала на себе удивленный взгляд Валеры, пояснила – совесть.
– Ой, тебе ли о ней говорить.
– Считаешь меня блудницей?
– Не начинай. Я говорил, как отношусь к твоей работе.
– Вижу тебе не имеется вновь о том поговорить.
В иной ситуации Валера бы свел очередной спор с подругой в шутку. Но осознание того, что весь поход в театр лишь повод выискать, с кем спит ее бывший хахаль – взбесил Валеру. И ведь для него самого Машей отводилась на сегодняшнем представлении лишь роль раздражителя Жоржа. Она доказала в очередной раз, что умеет играть с людьми. И в этой игре Валера простой пластмассовый манекен.
– Да, Маша, мне не терпится влепить тебе хорошую оплеуху.
– Ночью будет возможность, – отрешенно бросила девушка.
– Я не про это… – Валера собрался и выпалил, – пойми, то, что ты считаешь своей работой, иными… даже большинством из «зрителей твоего искусства», не воспринимается как работа артиста. Они… мы, мужчины, в большинстве своем смотрим на результаты твой работы с чувством вожделения, далеким от ощущения гармонии света и красок на твоем теле. Ты толкаешь зрителей в пошлость.
