Когда Себастьян задумчиво хмыкает – Гидеону хочется закурить. Неужели он мог ошибиться? Да, нет же, бред! Точно знает, что бред, сам успокаивал приступ, но… даже актёр способен натурально сыграть смерть лишь понаблюдав за умирающим, с какой вероятностью…
Мысли Гидеона сбиваются, когда больничная рубашка девушки падает на пол, оставляя её практически голой. Яркие кучерявые волосы достигают поясницы, и врачу кажется, он видит Мериду7 из мультфильма.
Себастьян, наверняка, попросил лишь расстегнуться, чтобы послушать лёгкие и сердце. Стандартная проверка между нестандартными вопросами, которыми он осыпал девушку. Но тут замер даже Морган.
– Гидеон, подойди, пожалуйста, – ошарашенный голос психотерапевта заставляет психиатра сглотнуть.
И чего он так перепугался, как интерн на первом осмотре?
Гидеон поднимается с диванчика, чувствуя, как свинцовая тяжесть наливается в икрах. Он всего лишь врач. Бесполое существо, но в чём проблема? Что с ним не так? Почему тело реагирует так странно? Наверное, нужно зайти и проверить давление, перепады погодных условий никогда не сулили Гидеону ничего хорошего, особенно в последнее время.
Яркий взгляд тупо замирает на угольно-чёрных завитушках под грудью девушки.
Но, что ужаснее, множество шрамов разной длины изрезали грудину, будто её когда-то уронили, как фарфоровую вазу, а та в свою очередь раскололась на мириады осколков. И, видимо, тот, кто уронил – так сильно любил свой фарфор, что решился собрать воедино и склеить. И, хотя клей оказался достаточно сильным, от оставшихся сколов и трещин избавиться не удалось.
Почему-то странное желание, осевшее на подкорках мозга, напевает вырубить Себастьяна ко всем чертям, лишь бы тот не разглядывал с таким ужасом и сочувствием ту, которая принадлежит не ему.
Гидеон поднимает глаза, встречаясь с расфокусированными разноцветными радужками. Ей всё равно. До мурашек безразлично.
– Можешь не переживать, диагноз подтвердится. Это твой случай, – тихо проговаривает Себастьян. Он приседает на корточки, чтобы поднять рубашку.
Гидеон коротко кивает, выкладывает пачку сигарет на стол, а затем выходит, ни разу не обернувшись. Лишь бы не сойти с ума от накатившей головной боли и безумно ледяных разноцветных глаз.
– Он не всегда такой странный, – недовольно поджимает губы Себастьян, сжимая в пальцах её рубашку. – Нужно одеться, ты замёрзнешь.
– Кому нужно? – она вдруг поднимает на него глаза.
Себастьяна пробивает ударной волной от стоп до макушки. Странное тепло разливается в области солнечного сплетения.
– Смерть от переохлаждения – не очень приятная забава, – он шмыгает носом, не разрывая зрительный контакт.
Врач, как умалишённый, пытается найти проблеск адекватности в глазах. Очередная проверка для неё: ответит отрицательно – можно выдохнуть, а Гидеон получит хотя бы одну положительную метку в её впечатляющий диагноз.
– Смерть в целом – не слишком приятна. Может, поэтому она так притягательна.
– Ты часто думаешь о смерти?
– В данный момент.
– И что же, если не секрет?
– Что смерть от переохлаждения – действительно не приятная штука, – Эсфирь косится на больничную рубашку в руках врача.
Себастьян усмехается, а затем накидывает ткань на плечи, наблюдая за тем, как рыжая недовольно кривит губы. Она слишком быстро и резко одевается, но застегнуть рубашку не выходит – по пальцам бьёт дрожь, пуговицы не попадают в петли.
