– Сейчас против гербеловского проекта поднимается волна по экологической линии, и несложно понять, кто её финансирует, – усмехался Туров. – В прошлом году вы с Братерским мешали «Гербеле», теперь люди Каманских будут мешать вам…
– Проблемами Филино я начал интересоваться по своей инициативе, – ответил я.
Туров начал меня раздражать. Он поднял руки, словно сдаваясь:
– Конечно. Я понимаю. Деньги любят тишину. Забавно, что теперь вам придётся писать в пользу «Гербелы», хотя все считают вас её противником. Но это даже к лучшему. Очень эффективный приём: поддержать то, что раньше критиковал. Можно подать как признак объективности.
– Надеюсь, этого не будет.
– Будет, будет! – Туров двинулся ко мне и негромко сказал: – Скоро такие новости узнаете… Сами проситься будете.
* * *
На улице потеплело. Воздух утратил колючесть, и на сугробах проявился целлюлитный узор.
Я ходил вокруг фонтана, поджидая Олю с Васькой. Вечером воскресенья суета из клиники вытекала на улицу, ходили пациенты с родственниками и без них, заглядывали мне в лицо, надеясь увидеть своего.
Я стоял спиной к выходу. Незачем смотреть на парковку, как голодный пёс. Я почувствую их приближение.
Со стороны корпуса вышла Принцесса Катя. За ней спешила мама, которая на фоне дочери выглядела удивительной простушкой и едва поспевала за ней. Они шли как чужие: Принцесса гордо плыла впереди, мама, глядя куда-то вниз, пыталась попасть в Катин крупный шаг.
В руках у них были сумки: побольше – у мамы и совсем маленькая – у Кати.
– Ты выписалась? – спросил я удивлённо, когда они приблизились. – В воскресенье?
Наверное, мой вопрос показался Кате бестактным, и она прошла мимо, не поглядев. Мама прошептала себе под нос:
– Всё, всё, отмучились. Слава богу, слава богу!
Я смотрел им вслед. Со стороны парковки никто не шёл.
Я отвернулся и стал думать о Шефере, с которым шесть лет назад был недолго знаком. Эти два Шефера – тот и нынешний – казались разными людьми. Их разделяло несколько лет, несколько госконтрактов и сотни миллионов рублей.
Летом 2012 года Шефер был владельцем предприятий по обработке металла. Как-то на меня вышел помощник Шефера и предложил стать соавтором автобиографии шефа. Я по неопытности согласился.
У Шефера было много пафосных идей, например, на обложку он планировал поместить себя с катаной в руках, назвав книгу «Путь». Или назвать её «Взгляд» и оформить обложку в виде огромного глаза, который он для убедительности планировал сделать рельефным. Я же злорадно думал, что на обложке неплохо бы смотрелась рельефная печень Шефера. А книгу можно было назвать «Обмен веществ».
Шефер оказался человеком настроения, был то хвастлив, то замкнут. Он вываливал на меня тонны подробностей, а на следующей встрече раздражённо молчал и переспрашивал, что мне ещё нужно для работы. Концепция книги постоянно менялась. Рассказы о флибустьерских временах ему быстро наскучили, и он попытался превратить книгу в справочник бизнес-идей, а потом – в некий комикс о становлении его предприятий. Иногда он рассказывал любопытные подробности, но запрещал их упоминать, да и были они непечатными.
Скоро я уловил его идею. Шефер хотел, чтобы я представил его аристократом нового времени, связью культур и времён, моральным мерилом и точкой нового роста. Он мучительно искал интонации. Вместо триллера его биография превращалась в эпос о рождении героя из пены смутных времён.
