«Благо разрешился письмом…» Переписка Ф. В. Булгарина - страница 32

Лобойко много трудился для г. Юзефа, чтобы собрать ему полный комплект. Хорошо бы, однако, было, если б об институте и дальнейших обязанностях и судьбах были сообщены более верные сведения[203]. Много самых даровитых устрашаются поспешностью и неясностью условий службы. Хорошо бы знать, будут ли вакансии на следующий год после замещения их в нынешнем году? Сообщите это г. Юзефу и соблаговолите известить в письме ко мне.

И то заметил, что Нарушевич ославянен[204].

Мое почтение и поклон, благосклонному мне сердцу покорнейший слуга

Лелевель.

Окончив это письмо, я дочитал другой кусок, помещенный в № 20, и не могу промолчать, что был озадачен переводом на с. 160 слов – от ослепления политическими мнениями[205]. В определении я выделяю три пункта и не хотел быть критиком. Такой перевод может причинить мне неприятности.

22 декабря 1823. Вильно.

№ 22 за 1823 г. «Северного архива» получил, повторяю мою благодарность за перевод, и за добавление цитат вам обязан. Жаль мне несколько мест, выпущенных в переводе, а именно тех, удаление которых привело к тому, что упомянуты не все характеристики Карамзина, которые я мог подметить.

Хотя я и читаю, что это «окончание», но надеюсь, что это «окончание» повлечет за собой обширные замечания[206], и полагаю, что вы получили присланный месяц тому назад кусок, в котором я так много написал о Ладоге и Новгороде.

Теперь посылаю четвертый кусок, прося: 1) мои рукописи, как третью, так и четвертую, вернуть мне назад; 2) уведомить меня – хорошо ли я делаю, что так широко распространяюсь? Может быть, вы желали бы, чтобы я писал более сжато? Прошу откровенно сообщить мне ваше желание. Несколько лиц, занимающихся древнею историей, как здесь в Вильне, так и в Варшаве, обрушились на Карамзина за времена короля Даниила[207]. Об этих временах уже и я хотел очень много писать. Пожалуй, они доставят мне больше материалов. Это наши ксендзы.

По поводу нового года посылаю мои пожелания всякого благополучия вам и дорогому г. Юзефу, которому кланяюсь.

Жалею, что там, где различаю civitates от castrów[208], не привел: 1) заглавия Софийского временника, недавно изданного канцлером[209], стр. … 2) места, которого теперь найти не могу, в котором говорится, что в городе Великого Новгорода есть два дворца. Эти места доказывают, что у славян город есть castron, и слово «место» употребляется не в нынешнем русском значении, но в старинном, которое сохранилось доныне и в польском[210]. Если найду цитаты, то, может быть, пришлю вовремя, но их ожидать нечего.

Г. Онацевич напоминает вам о Волынском летописце[211]. Как бы он мне был необходим для рецензии. Подбивает меня Онацевич не писать дальше, пока не исполните своего обещания. Не знаю, какое там у вас заключено условие. Если б, однако, оно могло быть исполнено, я бы очень этим воспользовался. Много ли стоило бы труда получить копию Волынского летописца?

Лелевель

8 июня 1824. Вильно.

Слишком уже давно я к вам не обращался. Не знаю, сердитесь ли на меня за это или нет, но так как не получаю обратно моих посланных вам кусков, да притом последнего отрывка не нахожу в «Северном архиве»[212], то думаю, что нет ничего такого, что побуждало бы писать скорее. Вы мне обещали (может, в шутку) 60 писем (о них я вспомнил здесь в шутку). Но, может, дальнейший мой труд над Карамзиным сделался ненужным. Во время приближающихся вакаций я мог бы вам прислать значительную часть. Может быть, вы сердитесь на меня из-за проволочки, но если бы меня лучше знали, то простили бы. О том, что Погодин написал и меня на сем хотел поймать