Со Светой они расстались – не смогла понять и принять обновленного Матвея. А вот маме от его решения стало легче, она воспряла духом и даже не страшилась того, что жизнь-то у сынка стала совсем не спокойная.
Первый год своей жизни на гражданке Матвей вспоминать не любил, еще и потому, что это был год сплошных воспоминаний и экскурсов в прошлое. Будто он сделал временную петлю и вернулся в начало своего преображения, и снова «лепит» себя нового, но теперь уже в противоположную сторону.
И ведь вылепил!
Профессор Прохоров трубку взял и ответил охотно, обрадовался – встречу назначил, на кафедре, из чего Матвей заключил, что преподавательскую деятельность Иван Никитич все ещё ведет. Да и встреча прошла хорошо, никто из них не вспоминал пресловутую сцену «расставания», будто её и не было. Благой притворяться не стал, сказал, что службу закончил и готов соответствовать гражданскому статусу. Прохоров тоже не стал прикидываться непонимающим:
– Восстановиться хочешь? Знаешь ведь про пятилетний срок?
Матвей знал, с момента ухода из аспирантуры должно пройти не более пяти лет. Лимит он превысил, ненамного, но всё же… невысок порог коли есть росток, а коли ростком мал – с порога и упал! Он кивнул головой:
– Понимаю.
Иван Никитич неожиданно весело рассмеялся:
– Ничего ты не понимаешь! Можешь восстановиться. Я тебе вначале оформил академический отпуск в виду прохождения службы в Вооруженных Силах РФ, на год. Думал: попробуешь, не понравится – вернешься. Уж извини за самоуправство. Так что, у тебя есть возможность восстановиться, если сделаешь все быстро. А я ведь – и помогу!
Так что и этот день Благой провел среди бюрократических заковырок, но про хлеб насущный на этот раз не забыл – зашел в супермаркет и накидал в корзинку то, что готовится в течение пятнадцати минут – получаса. В основном это были консервы и полуфабрикаты. Понимал, что пищи такая – дрянь, но утешался тем, что это лишь на первое время.
Подходя к квартире, издали расслышал отзвуки скандала: грохотал руладами мужик, а женщина огрызалась намного тише, но вполне бойко. Матвей послушал – послушал и решил вмешаться, тем более что платформой для дискуссий служила его собственная квартира. Зашел, аккуратно поставил пакет с покупками на стол и посмотрел на спорщиков внимательно. Щека у Натальи была красна – к утру созреет приличный бланш. Мужик был здоровый, помятый и несвежий, видимых повреждений на нем не наблюдалось.
– Значит так, – сказал он, втыкая указательный палец мужику чуть не в нос, – жену больше и пальцем не тронешь. Никогда!
– Да ты кто-о-о… – начал вопить амбал.
Благой не впечатлился. Слегка отвернул голову в сторону Наташки.
– Зовут как?
– Олег, – ответила она тихо и опустила глаза к полу.
– Оле-е-г… – Матвей полностью сконцентрировался на оппоненте. – Хорошее имя, вот только… рыхлое какое-то. Понимаешь? А я сегодня до того зол, что и зашибить могу. Понимаешь?
Олег понял, заткнулся.
– Жене твоей – спасибо. Помогла по-соседски, – протянул раскрытую ладонь, в которую Наташенька быстро опустила связку ключей. – Все очень чисто, качественно. Покажешь? – Он сделал жест рукой в сторону кухни.
А на кухне сказал тихо:
– Судя по риторике ваших дебатов, это ТЫ не спишь с ним полтора года…
– И что?
– Свидания по пятницам отменяются.
Она обиделась, глаза сделались колючими и заискрили чуть не изумрудами. «Сейчас по роже схлопочешь», – меланхолично подумал Благой, но уклоняться не стал, хотя и смог бы (при желании!)
