Он оставил Наташеньке ключи от квартиры для произведения обещанной уборки, вышел на улицу и позвонил профессору Ивану Никитичу Прохорову. Не был уверен, что добьётся этим звонком… да, вообще не был уверен, что ответят на звонок! С профессором они расстались некрасиво: не понял Иван Никитич внезапного желания своего аспиранта посвятить жизнь служению Отечеству. Считал блажью и даже предательством, в некотором роде – связывал с Матвеем свои надежды и планы на будущее… Кричал громко, а Матвей вообще сдержанностью не отличался, а тогда тем более, сказал: «Да хоть лопните! Решение своё не изменю». И дверью шандарахнул так, что оставил позади звон какого-то разбитого стекла.
Благолепов и сейчас не раскаивался, что сделано – то сделано. Наверное, можно было сделать все тише, благопристойнее, что ли… Так он и пришел тогда на квартиру к профессору, чтобы объясниться, а тот не дал шанса. Или это Матвей не дал профессору шанса себя услышать?
В тот год у Матвея умер отец. Он долго болел, истончался все больше и больше, но никогда не жаловался, не поддавался боли, терзавшей ежедневно, старался не залеживаться на кровати – вел полномасштабную войну с недугом, как и полагалось офицеру российской армии. Да, отец Благого был генералом, и это никогда не имело для Матвея значения… до последнего дня. В тот вечер он заскочил к родителям на минутку, оставил Светку в такси: чмокнул в щёчку и сказал: «Только скажу отцу «привет» и вернусь». Уже несколько месяцев он жил отдельно – у Светланы, и дело неминуемо приближалось к свадьбе. Поэтому настроение у Матвея было хорошее, он поцеловался у порога с мамой, помахал отцу рукой в открытую дверь спальни, и уже собрался уходить… Отец поманил к себе. Матвей посмотрел на ботинки, потом на маму. Мама махнула рукой – не снимай! – и он подошел к постели отца, розовощекий с морозца, большой и чуть неуклюжий из-за теплой куртки, присел на краешек и накрыл сухую ладонь своей ладонью.
Отец поднял вторую руку и коснулся его щеки, погладил (что было совсем ему не свойственно! – почему Матвей тогда этого не понял?) и сказал:
– Из тебя получился бы прекрасный офицер…
Он никогда не оспаривал решение Матвея посвятить себя изучению истории, только иногда посмеивался, проча сыну растолстеть от сидячей работы и облысеть от чрезмерного количества исторических фактов, застрявших в голове. А эти слова говорили, что решение сына было ему совсем не безразлично… И это были его последние слава, сказанные Матвею. Ночью Артёма Ивановича Благолепова не стало.
Мама с горем справиться не могла – она кричала, тонко и больно. Соседки, друзья и знакомые охали, уговаривали, суетились… В голове Матвея места тишине совсем не осталось (может быть, именно поэтому позднее он был так резок с профессором?), ночь тоже не принесла облегчения – спать он не мог. И все время слышал:
– Из тебя получился бы прекрасный офицер…
На похоронах подошел к генералу Муратову, отцову другу, который все ещё был в строю защитников Отечества, командовал одной из военных частей Центрального военного округа, сказал твёрдо:
– Из меня получится прекрасный офицер.
Тот понял:
– Набираю хороших ребят в спецназ, пройдешь проверку – не откажу.
– Вы знаете, Максим Максимович, размазней я никогда не был, а драться вы сами меня учили.
Да, Матвей всегда поддерживал себя в форме, про спорт помнил, отдавая предпочтение волейболу, не забывал и о контактных видах: кикбоксинг, самбо и даже айкидо – всего понемногу. А после принятого решения отдался тренировкам полностью, забросил учебу и, как результат, прошел проверку, разругался с профессором и превратился в Матвея Благого. И никогда ни о чем не сожалел!
