Однажды Римма поинтересовалась:
– Вчера искала его, а сказали – ушел с тобой. Где это вы болтались?
– Ходили в парк.
– Почему без меня? Я тоже хочу с вами.
Потом как-то одна из подруг Риммы разоткровенничалась:
– Римма сердится на тебя.
– Да я чувствую, – огорчилась Анна.
– Не знаешь, чего сердится?
– Откуда я знаю!
– Ее чувака отбиваешь. Не знает она!
И только теперь Анна поняла, что все так и думают, а ей в голову не приходило, что стала разлучницей. Анна уверяла себя, что они с Арсением только друзья. А девчонки в доме Касьяныча спрашивают:
– Ну, как? Поделили Арсения?
Никого она не делила ни с кем и не собиралась. Ну, как так можно думать? Ведь жизнь очень сложна, и между мужчиной и женщиной могут возникать очень красивые, светлые и добрые отношения. Чокнулись все на этой любви!
Но, видимо, Римма считала несколько иначе. Анна с большим огорчением рассказала Арсению, как лучшая подруга схватила ее за плечо и стала кричать, как сварливая баба, что ей надоело каждое утро слушать по телефону, что «вы опять ночевали вместе, что это переходит все границы приличия и терпение ее лопнет».
– Так что, мы не будем встречаться? – насмешливо спросил Арсений. – Из-за кого? Из-за Риммы?
– Ну, кто-то же доносит! – возмутилась Анна. – За нами следят! Кошмар какой-то!
– Выясним – кто. Предположения есть.
И вскоре он сказал Анне:
– Вася Зыков. Прижал немножко, вот и признался.
– Гад какой! А?
– Говорит, не со зла.
– А с чего?
– Ради меня старается. Ради друга. Чтобы Римма от меня отвязалась. Анна, говорит, больше тебе подходит. Видишь, какой заботливый. А ты сразу – «гад».
− Он тебе не друг, – предупредила Анна тогда.
Арсений же беспечно отмахнулся.
– Ну, не придумывай!
А вскоре навестил Арсения ради спасительной беседы тот симпатичный лейтенант Валерий. Анне об этой встрече Арсений тоже рассказал, но шутливо, как и впрямь о профилактической опеке органов, ни словом не обмолвившись об угрозах в ее адрес. Однако Анна явно усомнилась, что разговор мог быть дружеским. Особенно после того, как Арсений затолкал пишущую машинку в холщевый мешок, оставшийся еще от бабы Дуни, и куда-то собрался унести.
– Кто настучал? – опять же спросила Анна уже в дверях.
– Догадываюсь, но точно не могу сказать, – ответил Арсений. – Нам лучше пока не встречаться. На всякий пожарный случай.
В доме Касьяныча Василий впервые после ссоры подошел к ней. Она стояла у порога и разглядывала гостей.
– Как живем? – спросил Василий.
– Ничего живем, – ответила она, не глянув на него.
– Арсения не было, – доложил он. – Уже несколько дней.
Она вопросительно уставилась на него, и Василий объяснил:
– Его теперь Римма на шаг от себя не отпускает. Опекает, как малого ребенка.
– Ты донес? – прямо спросила Анна. – Насчет статьи.
– Да ты что?! – аж отскочил от нее Василий.
И так засуетился, что стало его жалко. Стоит бледный, шариковую ручку сует.
– Выколи мне глаз, коли так.
А с Риммой и впрямь что-то непонятное творилось. Арсений даже пугливо терялся, с таким обожанием она стала к нему относиться. Какой уж он подвиг совершил, чтобы этакий-то восторг заслужить! Но Римма вела себя так, будто отныне для нее никого не было на свете, кроме Арсения, и ему она решила посвятить себя до последней минуты – а точней – секунды! – своей жизни. Что только пылинки не сбивала с плеча, а так охватила обложной опекой, готова была растаять, – по ее словам, – коль он того захочет.
