Благой порыв - страница 22

Завидев издали Арсения, Анна выскочила на крыльцо, сбежала вниз и понеслась бы, как подхваченная ветром, но что-то ее насторожило. Во всей фигуре Арсения Анна уловила суровую обреченность, даже какую-то надломленность, и недавняя душевная суматоха покинула ее, а вспыхнуло сострадание, хорошо знакомое чувство. Она подумала, что с ним случилась беда.

Она и спросила сразу:

– Что с тобой?

Встретились они возле скамейки, сколоченной из брусьев, без спинки.

– Присядем, – попросил он.

Она первая села, не отрывая взгляда от его лица, которое выражало какую-то сокрытую муку. А он, должно быть, предложил сесть, чтобы можно было не видеть ее глаза. И за весь разговор он так и просидел боком, глядя в одну точку перед собой, ни разу не глянув на Анну.

– Я женюсь, Анна, – сказал Арсений. – Так надо.

Может быть, она ждала какого-то большего несчастья, или своя беда не сразу осознается, как боль от раны, – пока дойдет до сердца! – но Анна приняла весть внешне спокойно. Внутри только все застыло, замерло.

– На ней? – как само собой разумеющееся спросила Анна.

– Да.

Они знали, о ком говорят.

– Поздравляю, – все еще находясь в странном покое, проговорила Анна.

– Не поздравляй, – сказал Арсений. – Я обязан жениться. – И второй раз повторил. – Так надо.

– Ну, хорошо, – смиренно согласилась Анна. – Не буду поздравлять.

И даже на горькую шутку ее хватило:

– Пригласишь на свадьбу?

– Какая свадьба! О чем ты?

Он поднялся.

– Уже ничего не изменить, Анна. Прощай!

И эти слова – «ничего не изменить» – будто ударили по нервам, как по струнам. И Анна закричала бы, забилась бы в истерике, накинулась бы на Арсения с кулаками, но последней силой воли заставила себя встать и пойти.

Василий не слышал, о чем они говорили, но как только Анна стала уходить, подбежал к мрачному Корнееву. Анна Ванеева уходила к дому старинного облика, но возле высокого крыльца с колоннами круто свернула в сторону и побежала вглубь парка между высоченными тополями, с которых обильно облетал пух, заполняя пространство белой пеленой, словно крупными ватными хлопьями шел снег. Какой-то разговор произошел между Анной и Арсением за то время, пока Василий стоял за воротами. И любопытно было Василию – о чем, потому он хотел спросить приятеля, но слова застряли во рту, язык ослушался. На Василия смотрели застывшие глаза Арсения, будто прихваченные прозрачным ледком, как по осени лужицы.

– Не бросай ее, – сказал Арсений, повернулся и пошел твердым шагом к воротам, прямо держа спину.

Поместье когда-то поставили на высоком берегу реки. Анна стояла на краю кручи. Она испугалась, прямо всем телом сотряслась, когда Василий подошел к ней и дотронулся до плеча. Она даже не сразу признала Василия, словно находилась в беспамятстве. Потом уже ухватилась за его руку и стала просить, чтобы он отвез ее домой, только скорей, немедленно, не мешкая. Он обнял ее за плечи и повел к улице, что шумела рядом. Она все торопила его. В такси Анна сидела на заднем сиденье, прикрыв глаза, молчаливая и бледная. По лестнице поднималась на третий этаж, спеша и спотыкаясь. В прихожей бросила Василию:

– Уходи, прошу…

И поспешила в кухню. Она что-то там явно искала, было слышно, потом притихла. И что-то ж толкнуло Василия, он подошел к кухонной двери и увидел Анну у окна на табурете. Она держала на ладони полную горсть таблеток и тянулась к стакану с водой, что стоял на столе. Василий бросился к Анне, таблетки посыпались на пол, стакан с водой тоже упал, Анна в каком-то ужасе вскочила. Может быть, она только в этот миг осознала, что могло случиться непоправимое. Она метнулась к Василию, буквально упала в его объятие, от неожиданности он не устоял на месте, пошатнулся и не удержался на ногах. Они повалились на пол, Василий уберег ее от удара, упав на спину. Она была, как в бреду, как в горячке и все жалобно повторяла, будто скулила от боли: «Бросил, бросил, бросил…». А он почувствовал ее тугое жаркое тело под тонким коротким платьицем, рука сама скользнула по ее бедру. Сколько раз мысленно обладал он этим роскошным телом! И вот он – вожделенный миг!