Юрка враждебно глянул на мать и, всхлипнув, произнес:
– Вы думали… А у меня спросить забыли? Что мне оттого, что мне уже пятнадцать, если вы с отцом по-прежнему считаете меня маленьким? Захотели мяса – зарезали моего любимого барана, подумаешь – овца, не жалко…
Слова сына до глубины души ранили женщину, она услышала в его голосе такую несказанную боль и отчаянье, что ей стало не по себе. «Что мы наделали? – похолодела Наталья. – Мы сына своего чуть не потеряли…»
– Юра, сынок, – взмолилась женщина, – прости, не думали мы, что причиним тебе боль… Бог с ним, с этим бараном… Хочешь – пойду и отдам мясо соседям, пусть едят и Гриню нашего поминают. Иди ко мне, сынок, я тебя приласкаю…
Женщина прислонила голову сына к своей груди и тихо заплакала:
– В кого ты у нас такой жалостливый? Всех тебе жаль… Курицу – не заруби, теленка – не зарежь, барана – не тронь… Как нам жить, есть ведь что-то надо?.. Отец в колхозе с утра до ночи работает, ему хорошо питаться надо – иначе какой из него работник?
– Зачем Гриню зарезали? – гневно глянул на мать Юрка. – Он любил меня, доверял мне, слушался, как собака, а вы его ножом по горлу… Он ведь наверняка даже не сопротивлялся…
– Да, – кивнула женщина, – лежал на соломе и смотрел на нас, я не выдержала и ушла, отец сам все сделал…
Юрка не мог больше этого слышать, он вырвался из объятий матери, бросил взгляд на лежавшую в корыте баранью голову, увидел слезы, застывшие в черных, блестящих, словно пуговицы, глазах и пулей выскочил на улицу.
– Сынок, куда ты? Поешь… – в растерянности произнесла Наталья.
– Сами ешьте, я не притронусь к мясу, слышите?! – с болью в сердце крикнул Юрка.
– Куда ты?.. – обмякнув, тихо произнесла женщина и, бессильно опустив руки, села на лавку рядом с корытом.
ЮРКА БЕЖАЛ, СЛОВНО обезумевший, не замечая ни мороза, ни дувшего в лицо ледяного ветра, забыв о том, что дома на вешалке остались зимнее пальто и шапка. Спотыкаясь об ухабы деревенской дороги, он падал, вставал, снова бежал неведомо куда. Из-за цепенящего холода острота его потрясения немного угасла, и вскоре юноша заметил, что оказался под мостом. «Как я здесь очутился? – удивился Стригунок. – Как выбежал из дома – помню, как добежал до школы – тоже, а как очутился на льду реки – нет». В этот момент до его слуха донесся звонкий смех детей, катавшихся на горке, и какое-то странное «хаканье». Не успел Юрка сообразить, что это за странный звук, как кто-то с силой толкнул его в спину. От резкого толчка парень поскользнулся и упал, ударившись лицом о гладкий, словно стекло, лед. Когда, опешив, он приподнял голову, то увидел рядом Волчка. Пес радостно вилял хвостом и норовил лизнуть хозяина в лицо.
– Отстань! – пытаясь увернуться от собачьих ласк, сердито крикнул Стригунок. – Откуда ты взялся?..
Но пес не обращал внимания на крик парня и продолжал одарять его собачьими ласками.
– Фу, какой вонючий и мокрый… – брезгливо отстранил от себя любимца Юрка. – Опять сорвался? Что делать – ни одна веревка не выдерживает… Чего радуешься – нашел? Ладно, хороший пес, только не надо меня лизать, обслюнявил всего…
Пес смотрел на хозяина глазами, полными любви, и, казалось, ловил каждое его слово. Юрка пришел в себя, погладил Волчка, поднялся, отряхнул с одежды налипший снег и почувствовал, что продрог. Домой парню возвращаться не хотелось, и он, понурив голову, побрел к горке. Пройдя метров пятьдесят, Стригунок ощутил, что река под ногами будто вздохнула. Парень насторожился, прислушался, но ничего опасного в этом не усмотрел. Волчок перегородил ему дорогу и грозно зарычал.
