– Ночь, – ответила Тоня нескоро.
– А почему?
– Потому что в ней можно спрятаться, – ответила она и, затушив докуренную сигарету носком кроссовка, направилась в машину.
Мы, чуть не зарывшись в сухую траву, выехали на дорогу и вновь пустились в путь, а Тоня отхлебнула энергетик.
– Вот видишь, ничего страшного в ответах на вопросы нет, – сказал я, когда мы въехали на освещенную часть дороги, которая лимонными фонарями разрезала ночную тьму и прятала звезды от людских глаз. – Теперь ты тоже можешь задать мне вопрос.
– Мне нечего у тебя спрашивать, – ответила она и тряхнула головой.
– Но ты засыпаешь. Тебе нужно говорить, чтобы не заснуть. Мне папа так советовал…
– Папа ему советовал… Мог просто сказать, что снова хочешь устроить допрос.
– Ну, я же предлагаю обмен вопросами. Ты – мне. Я – тебе. Все честно. И поговорим, и ты не уснешь. Все же логично.
Тоня хмыкнула вновь, хотела было что-то сказать, но даже рта не открыла. Молча продолжала вести машину, не отрывая взгляда от дороги. Я ждал. Честное слово. Но спустя минут пять молчания Тони я отвернулся к окну. Дохлый номер. Видимо, и в самом деле наплевать.
Но, как оказалось, я был не совсем прав.
– У тебя есть друзья? – вдруг спросила Тоня, когда вновь открыла окно, чтобы закурить.
– Конечно. А у кого же их нет?
– И как вы познакомились?
– Так нечестно. Теперь спрашиваю я.
Тоня ничего не сказала, но видно было, как моя настойчивость ей не понравилась.
– А у тебя есть друзья? Ну, или были там… Когда-то, – решил-таки спросить я.
– Тебе это так важно знать? – пробурчала она.
– Ну, если спросил… Не просто же так спрашиваю.
Непоколебимость моя ввела Тоню в заблуждение. Она будто бы даже немного растерялась.
– Сейчас нет. Когда-то был. Мне казалось, что был, – протянула она, словно слова вырвались, а потом опомнилась, сморщилась и бросила: – Не хочу о нем. Давай о другом.
– Дальше спрашиваешь ты, – аккуратно напомнил я.
– Как вы с другом познакомились? – все еще в отвращении к себе, спросила Тоня.
– Приятно, что тебе это интересно, – в шутку сказал я, надеясь, что Тоня улыбнется.
– Ты же просил вопрос. Вот, пожалуйста. Отвечай. Мне неинтересно. Но ты же хочешь рассказать именно об этом. Рассказывай. Или ты не хочешь играть?
Я принял это за оскорбление – невозможно же отказаться от игры, в которую сам играть и предложил. Это ведь некрасиво и неприлично. И ответил:
– Мы учились вместе с первого класса. Подарили букеты директору на первое сентября, сели за одну парту, на второй день разбили горшок цветочный, получили по выговору и как-то сдружились. Потом все годы вместе просидели, вместе на физкультуре бегали, из школы ходили. До сих пор дружим. Хотя, у нас и не так много общего.
– И это вся история? – удивилась Тоня и одарила меня злым взглядом.
– Ну, это же просто дружба.
– И все так просто? Просто сели, просто разбили, просто сдружились? Никаких даже испытаний? Никаких трудностей?
– А как же должно быть? Это ж дружба.
Она не ответила, но задала новый вопрос:
– И что же такого в твоем друге, что вы до сих пор не рассорились?
– Он очень… Он всегда готов к веселью. Иногда Костик вытаскивает меня на улицу, когда я очень не хочу этого, а потом понимаю, что прогулка-то мне и была нужна. Нам вместе весело, Костик умудряется развеселить и меня, и себя. Он понимает, никогда не обвиняет и всегда поддерживает. И в школе поможет и отмазку какую-то придумать, он вообще умный очень. На врача будет учиться. Мы друг за друга горой, всегда поможем. Так и дружим.
